Григорий, я не догоняю, с какого перепугу Мария тут всем руководит? — разорялась Людмила. — Вы оба наследники в равной степени!
— Гриша, я не могу взять в толк, по какой причине Машка вообще распоряжается этой дачей? — кричала на мужа Людмила, — ты такой же наследник, как и она! Покойная бабушка ведь тоже тебе приходилась родственницей! Подумаешь, отремонтировали дачу за свой счет. Почему нас туда не пускают?!
Мария вернулась с работы домой в подавленном настроении. Это сразу заметил её муж Виктор. Увидев, как супруга раздражённо швырнула ключи на тумбочку в прихожей, он спросил:
— Что случилось? Почему ты такая нервная? Проблемы на службе?
— Нет, — вздохнула Маша, — не на работе. Хотя действительно есть о чём поговорить. Людка недавно звонила и снова устроила истерику по телефону. Её, видите ли, не устраивают наши отношения с Григорием!
— Расскажи подробнее, — попросил Виктор, — что на этот раз вывело её из себя?
— Дача. Точнее, тот факт, что мы их туда не пускаем. Людмила, оказывается, собиралась отправить детей на всё лето. Она позвонила и в довольно категоричной форме потребовала привезти ей ключи. Я отказалась! Сказала, что на дачу, как и на всё лето, у нас другие планы. Ой, что потом началось! Людка кричала, что я бесчувственная, что я брата родного не пускаю в его «родовое поместье», и вообще хочу загнать его в могилу! Что меня даже дальней родственницей сложно назвать, не говоря уже о члене семьи. Представляешь, Вить, как я устала от неё…
— Я вообще не вижу здесь проблемы, — нахмурился Виктор, — заблокируй её номер. Смени свой или просто не бери трубку, когда она звонит! А если нагрянет сюда, то я сам ей всё объясню! Расскажу, как следует общаться и с близкими, и с дальними родственниками. Не понимаю, почему ты это терпишь? Кто виноват в их отказе? Если бы они наравне с нами вкладывались в эту дачу, то и проводили бы там время, когда захотят. Им предложили, но они отказались. Какие теперь могут быть претензии?
Маша ничего не ответила мужу, понимая, что он прав. Невестка испортила вечер, и даже аппетит пропал. Женщина быстро приняла ванну и легла в постель, но долго не могла уснуть. Ворочалась, вспоминая детство и юность. Раньше у них с Гришей были прекрасные отношения, они отлично ладили и любили друг друга. Старший брат всегда защищал младшую сестру.
Гриша и правда чувствовал ответственность за Марию. Когда в семье появился второй ребёнок, ему было уже девять лет — возраст вполне осознанный. Родители решили не скрывать правду. Они сразу объяснили:
— Сын, ты уже взрослый, — сказал Грише отец, — врать не хочу. У Маши есть некоторые проблемы со здоровьем, поэтому надеюсь на твоё понимание. Нам нужно уделять ей больше внимания. Не думай, что мы с мамой про тебя забудем, мы будем любить тебя так же сильно. Просто Машенька — маленькая, и без нашей помощи ей будет трудно.
Гриша серьёзно кивнул, больше ничего объяснять не требовалось. В его голове сразу сложилась аксиома: Маша слабее, она нуждается в его защите. Именно под этим девизом Гриша прожил почти восемнадцать лет. Проблемы со здоровьем устранили, Маша быстро пошла на поправку и уже к трём годам ничем не отличалась от сверстников. Брат следил за ней в оба глаза, во дворе никому не позволял её обижать, в школе заступался, помогал с уроками. Родители могли спокойно оставить детей одних даже на ночь. Они точно знали, что Гриша и искупает, и переоденет, и накормит сестру.
Отношения резко испортились после того, как Григорий познакомился со своей будущей женой. Люде повышенное внимание потенциального мужа к младшей сестре не нравилось. Поначалу Маша об этом не знала, Гриша ничего не рассказывал. Правда вскрылась случайно, когда Маша попросила брата отвезти её к бабушке в деревню. Люда присутствовала при этом разговоре.
— Гриш, у тебя завтра вечер свободен? — спросила Мария у брата, — хотела съездить к бабуле, давно у неё не была. Можешь меня отвезти?
— Конечно, — кивнул Григорий, — отвезу. И сам с тобой съезжу, проведаю бабулю. Нужно ей позвонить, узнать, может, стоит заехать в аптеку или в магазин. Помню, в прошлый раз она говорила, что у неё тяпка сломалась. Значит, и в хозяйственный надо заглянуть.
Люда поморщилась.
— Куда ты собрался, Гриша? У нас с тобой завтра на вечер планы! Ты забыл, что мы в гости идём? Нас, между прочим, двоих пригласили!
— Да ничего страшного, — примирительно улыбнулся Гриша, — ты одна пойдёшь, а я позже присоединюсь. Где живёт Маринка, я знаю. Вернёмся из деревни, и я сразу к вам!
Люда скривилась:
— Я не понимаю, почему Маша не может одна в эту деревню съездить? Почему ты из-за неё должен менять свои планы? Из города, насколько я знаю, автобусы туда ходят! Пускай на нём и едет.
Маша тогда промолчала, ей не хотелось ввязываться в конфликт. Григорий встал на защиту сестры:
— Так как она всё это одна довезёт? Родители обязательно что-нибудь для бабушки передадут, да и продукты ей нужно купить те, которых нет в деревенских магазинах. Садовый инвентарь. Маша же не утащит всё это!
— Значит, пускай дома сидит, — отрезала Людмила, — в другой раз съездите. Я не хочу, Гриша, краснеть перед друзьями из-за тебя. Что они обо мне подумают? Все придут парами, и только я одна, как дура? Потерпит ваша бабушка, не умрёт без этой глупой тяпки.
Слова Людмилы задели Марию. Как она вообще смеет так разговаривать о бабушке? Почему свои личные интересы ставит выше всего остального?
Гриша уладил конфликт, но, как говорится, осадок в душе Маши всё же остался. Именно тогда девушка осознала, что жизнь брата с этой особой будет непростой. И так оно и вышло.
Родителям Маши и Гриши Людмила тоже пришлась не по душе. После восьми месяцев отношений Григорий решил познакомить свою избранницу с семьёй. Поведение Людмилы было просто возмутительным: она делала замечания будущей свекрови, критиковала её кулинарные способности и вообще всем своим видом показывала, что родственники ей совершенно неинтересны.
После ухода Люды родители провели с Гришей серьёзный разговор, несколько раз спросив, уверен ли он в своём выборе. Маша не понимала, что так привлекает брата в Людмиле, но он защищал её со всей решимостью.
— Да, мама, у Люды действительно сложный характер. Но на самом деле она хороший человек. За восемь месяцев мы ни разу серьёзно не поссорились. Дайте ей время привыкнуть к вам. Это её защитная реакция.
— Ага, твоя Люда постоянно хамит, — вмешалась Маша, — мне она совсем не нравится, Гриш. Она какая-то грубая, невоспитанная.
— Я сам решу, с кем мне строить жизнь, — вспылил обычно спокойный Григорий, — мне уже двадцать шесть лет, я давно живу отдельно и сам себя обеспечиваю. И сам выберу, с кем идти по жизни! Мам, пап, прошу вас принять мой выбор. Не хочу ссориться из-за этого. Просто дайте Людмиле время. Я уверен, что всё наладится!
Ситуация постепенно начала выправляться. После свадьбы Людмила перестала открыто хамить своим свёкрам. Возможно, она продолжала говорить гадости за их спиной, но в лицо больше ничего подобного не высказывала. А вот Маше доставалось больше всех — невестка явно выбрала её своей главной мишенью. Мария не могла понять, почему Людмила её так невзлюбила. Возможно, дело было в ревности к Григорию. Копаться в причинах Маше не хотелось, да и времени на это не было: она встретила Виктора и собиралась за него замуж.
Первая крупная ссора произошла после смерти бабушки. Узнав о случившемся, Маша, уже ставшая замужней женщиной, позвонила брату.
— Гриш, нужно помочь родителям. Ты знаешь, что у мамы с папой сейчас нет лишних денег. После аварии все сбережения ушли на ремонт чужого автомобиля, в который папа случайно врезался. У нас с Витей есть немного отложенных… Только боюсь, что их не хватит и на похороны, и на поминки. Нужна твоя помощь.
— Конечно, без вопросов, — сразу согласился Григорий, — сколько нужно? Я после работы заеду в банк и сниму деньги со счёта. Наверное, нужно сегодня же ехать в деревню? Ты поедешь или мне брать отгул?
— Хотелось бы, чтобы ты тоже был, — честно сказала Маша, — от папы сейчас мало толку. Он в глубоком шоке.
— Я понял, — перебил сестру Григорий, — возьму несколько дней за свой счёт. Деньги сегодня привезу.
Людмила никак не участвовала в подготовке церемонии прощания. Она приехала только на похороны. Когда люди, отдав дань памяти бабушке Маши и Гриши, начали расходиться, она неожиданно подошла к Марии, отвела её в сторону и спросила:
— На похороны что, почти сто тысяч потратили? Гриша со счёта шестьдесят тысяч снял! Зачем такую дорогую домовину купили, обитую бархатом? Старухе уже всё равно, где лежать! Такие деньги зря потратили! Прямо в землю закопали! Между прочим, эти деньги мы с Гришей копили на отпуск. Хотели сына на море свозить.
Маше стало противно. Как Людмила смеет ещё и считать чужие деньги? Она ответила невестке весьма резко:
— Послушай, сейчас я не собираюсь выяснять с тобой отношения. Мне не до этого. Первое. Какое тебе дело до этих денег? Ты не работаешь. Ни копейки «твоих» Гриша не взял! И какое вообще твоё дело, сколько стоит гроб? Какой решили нужным купить, такой и купили. Люда, ты переезжаешь все границы! Ты ведёшь себя отвратительно! Иногда мне кажется, что ты специально провоцируешь конфликты. Чего ты добиваешься? Хочешь рассорить Гришу с нами? Со мной, с родителями? Не выйдет. На твои провокации я реагировать не буду! Сделай одолжение, замолчи и не считай чужие деньги.
На поминки Людмила не поехала. Гриша потом шепнул Маше, что его жена обиделась на грубость. Но Маше было всё равно. За несколько лет она так устала от выходок невестки, что решила больше ей не потакать. Лучше минимизировать общение.
Камнем преткновения стал бабушкин дом в деревне. Маша и Гриша провели там всё детство, поэтому женщина хотела сохранить его любой ценой. Продажа сразу отпала — против выступил законный наследник.
— Мне кажется, Машенька, бабушкин дом продавать не стоит, — сказал Марии отец, — во-первых, больших денег за него не выручить, он старый. Деревня почти заброшена, тут один магазин на всю округу. А во-вторых, этот дом строил мой отец своими руками. Это наше, можно сказать, родовое гнездо. Там ремонт сделать — и будет отличная дача.
Маша полностью поддержала эту идею. Почему бы не превратить бабушкин дом в дачу, куда большая семья могла бы выезжать каждые выходные летом? Сам дом окружали плодовые деревья: яблони, черешня, смородина. Гриша неожиданно отнёсся к предложению сестры равнодушно.
— Можно, конечно, Маш. Но я считаю, что вложения себя не оправдают. По-хорошему, этот дом нужно сносить и строить заново, а это не одна сотня тысяч. Пара-тройка миллионов точно понадобится! Откуда у меня такие деньги? Третий ребёнок скоро родится, пора думать о расширении жилья. В двухкомнатной квартире впятером тесно. Я не могу просто так достать из кармана полтора-два миллиона и отдать их тебе. Конечно, если хочешь, то восстанавливай дом, я не против… Но на финансовую помощь не рассчитывай!
Маша с братом по этому поводу не ссорилась. С мужем они обсудили ситуацию и решили взять кредит, чтобы довести дом до ума.
Строительство длилось почти четыре года. Большинство работ выполнялось своими силами. Обои в доме Маша клеила сама. Виктор с друзьями провёл воду в дом, установил отопительный котёл. Дом получился — загляденье. Маша регулярно пыталась привлечь брата к общественным работам, но тот всегда находил повод отказаться. Когда Маша в очередной раз позвонила брату и попросила его помочь Виктору вскопать участок, трубку у Гриши выхватила Людмила и отчитала золовку.
— Слушай, как ты мне надоела своими бесконечными звонками. Нет у него времени! Не будет он помогать твоему Витьке. Он что, вам должен что-то? У нас своих забот полно. Не трезвонь, оставь нас в покое!
Тогда-то Маша и приняла решение доводить дачу до идеала исключительно своими силами. Брату она больше не названивала. Кстати, Гриша за выходку своей супруги перед ней так и не извинился, хотя точно знал, что Людмила её обругала. Он ведь присутствовал при этом разговоре, стоял рядом. Маша первое время переживала по этому поводу, а потом махнула рукой. Ну не хотят помогать — и не надо. Зачем навязываться? Гриша сам сделал свой выбор. Он фактически ради жены отказался и от сестры, и от родителей. Пусть это будет на его совести.
Новоселье отметили грандиозно. На осмотр нового дома пригласили всех друзей и родственников. Гришу Маша не звала, но тот вместе с семьёй всё равно явился. Людмила расхаживала по участку и восхищённо причмокивала, трогала мебель руками, заглядывала в шкафы и даже обыскала холодильник.
— Да, весьма достойно, очень даже достойно, — протянула она, когда экскурсия завершилась, — все удобства на месте. Представляю, как здесь замечательно летом! Будет куда вывезти ребятишек. Я видела, у соседей есть корова. Просто великолепно! Будет моей малышне домашнее молочко по утрам пить.
Родители Гриши промолчали, а Маша не сдержалась:
— А что твоим детям делать летом на нашей с Витей даче?
— Отдыхать, — спокойно ответила Людмила, — вы второй комплект ключей отдадите, чтобы мы постоянно вам не названивали и не беспокоили?
— Нет, — отрезала Мария, — второго комплекта ключей для вас у меня нет. Да и не положено он вам. Дача наша с Витей! Отец сказал, что оформит её на меня. Мне кажется, его решение более чем справедливо. От старого бабушкиного дома здесь ничего не осталось, мы новый построили собственными руками, без вашей, позвольте напомнить, помощи. Григорий хоть один гвоздь здесь забил? Нет. Он хоть копейку в строительство вложил? Тоже нет. Так какие вам ключи? Я не позволю хозяйничать на моей даче!
— Как это? — взорвалась Людмила, — это ещё почему, Маша? Тебе не кажется, что ты поступаешь несправедливо? Гриша такой же наследник своего отца, как и ты! Почему дача должна достаться только тебе? У твоего брата есть дети, твои племянники. Они заслуживают хороших каникул! Денег, чтобы возить их на море, у нас нет, а оздоровлять ребят нужно. Я не понимаю, чего ты злишься? Ну не помогал Гришка, денег не дал. Так у нас их и нет! Мы же не богачи, как вы. Это у вас возможности тратить на стройку по несколько миллионов имеются. А мы живём скромно, от зарплаты до зарплаты. Гриша работает один, и…
— На строительство деньги мы взяли в кредит, — рявкнула Маша, — и до сих пор его выплачиваем! И ещё года три как минимум будем платить. Я всё сказала, никаких вам ключей. Сюда можно приезжать только по приглашению и не наглеть. Несколько месяцев никто вас здесь терпеть не будет.
В перепалку вмешался Григорий — он заступился за жену, и ссора разгорелась с новой силой. В конфликт оказались втянуты все гости только потому, что поддержали хозяйку. Гришу никто не поддержал. «Обиженные и оскорблённые» супруги, собрав детей, уехали, и с тех пор жизнь Маши превратилась в кошмар.
Людмила названивала ей каждый день. Начинала разговор с мягкой просьбы, а заканчивала грубым упрёком. Григорий тоже стал отправлять сестре гневные сообщения — он писал, что когда придёт время и отец умрёт, то обязательно обратится в суд и заставит её выплатить половину рыночной стоимости нового дома.
— Ты что, по-хорошему не хочешь? — спрашивал у Марии брат, — я ведь не планирую с тобой воевать, Маша! Давай относиться друг к другу по-человечески? Ты выдаёшь нам ключи, мы с Людой и детьми приезжаем на дачу тогда, когда захотим. Можно согласовывать визиты, если ты не хочешь с нами пересекаться. В противном случае я тебе жизнь усложню! Я буду судиться!
Маша часто плакала от обиды. Она не понимала, что случилось с её любящим братом. Неужели теперь всё? Больше никогда между ними не будет той теплоты, что была раньше?
Поводом к окончательному разрыву отношений стала недавняя выходка Людмилы. Маша вместе с семьёй однажды приехала на дачу. Не успела она выйти из машины, как навстречу выбежала соседка.
— Пока вас не было, Гришка сюда дважды за прошедшую неделю наведывался! Не знаю, что он в доме делал, этого не видела, поэтому врать не буду. Но своими глазами видела, как он через забор перелезал, потом тем же способом возвращался и уезжал. Ваша собака после этого долго рвалась.
Маша поблагодарила соседку за бдительность. Зайдя на участок, женщина сразу поняла, зачем братец наведывался: на клумбах, на газоне лежали… разбитые градусники.
— Нет, ты посмотри, какие вредители! — возмутилась Маша, — Вить, ты видел? Зачем они это делают, чего добиваются?
— Уничтожить сад, — заключил Виктор, — где-то я читал, что если ртуть попадёт в землю, то на ней ничего не вырастет. Вот Людка твоего брата и надоумила, по её указке он сюда явился. А может быть, и по своему разумению. Маш, нужно что-то предпринять. Давай его хотя бы припугнём. Давай вызовем участкового? Пусть он опросит соседку. Конечно, дело заводить не будем, но его как следует проучим!
— Давай, — согласилась Маша, — надоело мне. Не может по-человечески, пусть тогда ждёт ответку. Съезди в администрацию, привези сюда Петра Геннадьевича. Пусть он и правда Гришку образумит.
Видимо, участковый всё же провёл беседу с хулиганом. Два дня на даче прошли спокойно, Маша и Виктор навели порядок, ещё и отдохнуть успели, а в понедельник вечером звонок невестки долго себя ждать не заставил. Людмила кричала так, что Маша испугалась — думала, что динамик от натуги лопнет.
— Подлая, — орала на Марию Людмила, — ты что же, родного брата решила посадить? А у тебя есть доказательства того, что это именно Гриша лазил к вам во двор? Что он эти градусники раскидывал? Ты почему на честного человека наговариваешь? Да я на тебя встречное заявление напишу, я тебя саму посажу за клевету! Ишь ты, какая наглая! Дачу себе отхватила, так ещё и троих детей лишить кормильца хочешь!
— Доказательства у меня есть, — рявкнула Мария, — есть даже свидетели — соседи. Если мой братец не угомонится, то я пущу дело в ход. А за порчу чужого имущества, между прочим, можно серьёзное наказание получить. Оставьте нас уже в покое, прекратите терроризировать! Я ничего общего ни с тобой, ни с Гришкой больше иметь не хочу!
Дачу отец подарил Маше. Гриша за последние несколько лет умудрился испортить отношения и с родителями. Мужчина сейчас не общается с родственниками, он уверен, что его обманули и обделили. Маша скучает по прежнему Грише, но первой на примирение идти не собирается. Она ведь ему ничего плохого не сделала.
