Врач удочерила девчушку из детдома, но вдруг нашёлся её отец и кто бы мог подумать
– Эй, потеснись! – прозвучал детский голосок, словно серебряный колокольчик.
Этот звонкий оклик мгновенно вырвал Анастасию из пучины её тяжёлых раздумий, заставив отступить в сторону. Мальчишка, облачённый в серый спортивный костюм и белую курточку, пролетел мимо неё, словно маленький торнадо. Настя с трудом восстановила дыхание, нарушившееся от неожиданности, поправила сумку на плече и продолжила свой путь.
– Эх, как же хорошо быть подростком, – подумала она с лёгкой завистью, мысленно переносясь в беззаботные годы своей юности.
Какие у неё тогда были заботы? Школьные занятия да планы, как бы веселее провести выходные. А она-то, глупышка, мечтала поскорее повзрослеть! Вспомнив родителей, которых уже давно не было в живых, Настя совсем расклеилась.
– Скорее бы домой, – пробормотала она себе под нос, – хоть наплачусь вволю.
А ведь только что главврач так распекал её, что казалось, будто самое время писать заявление об уходе.
– Лучшее, что я могу для вас сделать, – заявил начальник, – это предложить уйти по собственному желанию.
И всё из-за того, что Настя отказала в назначении неэффективного препарата тяжело больному ребёнку, страдающему многодневной рвотой!
– Папаша-то, небось, грозит голову оторвать, а меня, сиротинушку, можно и выгнать – никто даже не заступится, – с горечью размышляла Анастасия.
Евгений Васильевич, педиатр, назначил малышу ферменты, утверждая, что у него острый панкреатит.
– Да какой там панкреатит у трёхлетки? Он что, алкоголик со стажем или жирную свинину ложками уплетал? У малышей такое заболевание – огромная редкость, и уж точно не ферментами его лечат, особенно когда в желудке уже несколько дней пусто! – возмущалась Настя. – Давайте дождёмся результатов анализов, – предложила она, но педиатр снова возразил.
Тут Настя не выдержала:
– Идите в своё детское отделение и там командуйте! Здесь моя территория! – крикнула она, и медсёстры инфекционного отделения поспешно скрылись в сестринской.
Настя работала врачом в городской инфекционной больнице уже несколько лет. Её жизнь, казалось, вошла в привычное русло: работа, дом, книги и редкие встречи с подругой. Никаких новых впечатлений, никаких знакомств.
– Может, завести котёнка? – думала она. – Или хомячка? Чтобы хоть кто-то ждал дома.
Но тут же отбросила эту идею. Ага, сначала котёнок, потом кошка, а дальше – синий чулок с двадцатью котами, как тётя Вера.
Тётя Вера, соседка снизу, частенько приносила ей своих питомцев на осмотр.
– Вера Андреевна, ну сколько раз повторять? Я инфекционист, а не ветеринар! Ничего я в кошачьих болезнях не понимаю! – говорила Настя, но бабушка была непреклонна.
– Ну как же так? Неужели кошачьи недуги сложнее человеческих? Посмотри, может, найдёшь что-нибудь?
Настя вздыхала, брала очередного котёнка на руки и внимательно осматривала его. Как правило, находились то вздутый животик, то сломанный коготок, то покусанное ушко.
– Ну вот видишь, я же говорила, справишься! – радовалась соседка, получив от Насти рекомендации для своего любимца.
А потом тёти Веры не стало, и куда-то исчезли все её кошки. Настя в тот момент была в городе, проходила курсы повышения квалификации в областном центре. Когда вернулась, в квартиру Веры Андреевны уже вселились новые жильцы – молодая пара.
Настя снова поправила сумку на плече и вдруг услышала со стороны реки, мимо которой шла, странный звук. Сначала подумала, что пищит котёнок, случайно оказавшийся на обломке льдины, которые ещё местами проплывали по течению, несмотря на довольно тёплый апрель. Она вытянула шею, пытаясь разглядеть что-то в воде. Река в этот период обычно разливалась и затапливала берега. Ей показалось, что на краю пляжа валяется перевёрнутая вверх дном лодка, и звук доносится именно оттуда.
Настя направилась к лодке, но, подойдя ближе, невольно отпрянула и перекрестилась. На песке лежал не лодка – настоящий деревянный гроб, некрашеный и не обитый тканью.
Настю чуть удар не хватил! Последний раз она видела гробы так близко, когда хоронила родителей, погибших в автокатастрофе. Тогда какие-то дальние родственники, занимавшиеся организацией похорон, взяли её с собой в ритуальное агентство и предложили выбрать последнее пристанище для родителей. Это тягостное воспоминание прочно засело в её памяти. И вот теперь перед ней лежал этот жуткий предмет, внутри которого явно кто-то пищал или плакал.
Настя огляделась вокруг, пытаясь найти железный прут или хотя бы крепкую палку, чтобы приподнять крышку. Она явно не была заколочена, просто плотно легла в пазы. Наконец, её взгляд упал на ржавую, изъеденную до дыр лопату. Она подцепила ею крышку и силой приподняла.
– Помогите! – закричал внутри детский голосок.
Настя отбросила крышку в сторону и вытащила на песок девочку лет семи, холодную, мокрую и испуганную.
– Как ты сюда попала? – спросила Настя.
– Я от полиции спряталась, они меня поймать хотели, потому что я булочку утащила, – всхлипнула девочка. – И чаю… и спать… – перечислила она свои простые желания.
Настя растрогалась до слёз. Она сняла куртку, укутала малышку и сказала:
– Пойдём, я как раз тоже хочу есть и попить чаю с булочкой.
По дороге они познакомились. Девочку звали Инга. Родителей своих она не помнила. Её отправили в приют, но она решила сбежать, потому что на новом месте ей всё не понравилось: новые воспитатели, незнакомые дети. Сначала Инга добралась до родного детского дома и заявила охраннику, что она вернулась домой, но взрослые почему-то не обрадовались её возвращению, а вызвали психолога, которая несколько часов внушала девочке, что она должна остаться в приюте.
Тогда Инга снова сбежала, добралась до вокзала и села в автобус, который как раз шёл в эту сторону. В таком месте Инга никогда раньше не была: толпы людей, шум поездов, толкотня. Вот только кушать очень захотелось, так что она выбрала самую аппетитную, самую пышную булочку на лотке торговки и сразу же откусила кусочек. Женщина подняла крик, позвала полицию, и Инга поняла – нужно бежать. Булочку она потеряла, шнурки на ботинках развязались, так что она едва не осталась босой.
– А каким образом ты оказалась в этом жутком ящике? – поинтересовалась Настя.
– Я всё бежала и бежала, а потом услышала знакомый запах опилок. У нас в детском доме площадку ими посыпали. Я остановилась, гляжу – стоит какой-то сарай с распахнутыми воротами, а оттуда выносят эти ящики и грузят их в фургон машины. И я подумала: «А что, если уехать?» Вот и запрыгнула внутрь, пока никто не заметил. А чтобы меня не обнаружили дядьки, забралась в один из ящиков. Потом машина тронулась, я заснула, а проснулась уже тогда, когда мой ящик куда-то падал. Наверное, случилась авария, и все ящики высыпались. Как же мне было страшно! – с горящими глазами рассказывала Инга. – Тётя Настя, я в этом ящике прямо в воду шлёпнулась!
Настя ахнула и прикрыла рот ладонью.
– Да, сразу стало так холодно, что зуб на зуб не попадал! А потом вода начала проникать сквозь щели, и тут я услышала, будто волны зашумели, и меня выбросило на берег. Я хотела выбраться, но крышка не поддавалась!
Девочка снова расплакалась, и Настя крепко прижала её к себе.
– Ох, моя бедняжка! А я-то считала, что судьба у меня нелёгкая!
Гостиная в квартире Насти была наполнена солнечным светом, который лился через большое окно, выходившее на юг. Женщина сразу же поставила на плиту чайник и кастрюльку с куриным бульоном, а для Инги набрала ванну с ароматной розовой пеной.
– Ух ты! Это что, правда ванна? – восхищённо спросила девочка. – Ой, я всегда мечтала поплескаться в ванной!
– А где твои родители? – задала вопрос Настя.
Инга, тщательно пережёвывая бутерброд с сыром, лишь пожала плечами.
– Воспитательница говорила, что мама сама меня в приют отдала. А папа… – девочка снова пожала плечами.
Насте не давала покоя история Инги. У неё была явно иностранная фамилия – Альс, да и внешность необычная: почти чёрные, глубокие глаза и светлые кудрявые волосы.
– Нужно взять отгул на работе, – подумала Настя, – и начать оформлять документы на удочерение. Ведь наша встреча точно не случайна.
Она позвонила подруге:
– Оля, слушай, тут такое дело… Да всё нормально у меня, погоди, не перебивай!
Настя поведала ей, как и при каких обстоятельствах нашла Ингу. Оля терпеливо выслушала вздохи и восклицания потрясённой подруги, а затем спросила:
– У твоего Вадика в институте случайно нет вакансий хотя бы на должность лаборантки? – Оля пообещала поговорить с мужем о документах на девочку и тут же добавила: – Слушай, бери свою Ингу и приходи ко мне, я как раз дома занимаюсь ревизией, хотела детскую одежду кому-нибудь отдать. Может, найдём для неё что-то подходящее.
Оля находилась в декрете с третьим ребёнком, поэтому была практически всегда на связи.
– Карманные телефоны именно для этого и созданы, чтобы их всегда носить с собой, – любила повторять она.
После визита к Оле Инга вернулась домой, облачённая в почти новую джинсовую куртку с белым мехом, вельветовые штаны с подтяжками, кроссовки со светодиодами и белоснежную шапочку – настоящая модель для журнала детской моды! Настя шла рядом, таща две клетчатые сумки с обновками, и радовалась.
– Ну, разве не принцесса? – думала она.
А потом, дома, начала собирать документы для удочерения и просмотрела огромную ленту вакансий. Но вечером позвонила Оля:
– Подруга, тебе невероятно повезло! Вадиму в институте как раз требуется старшая лаборантка в отделении вирусологии. Зарплату будут платить больше, чем в больнице, а работы, понятное дело, в разы меньше. Так что завтра тебя ждут! А Ингу можешь пока ко мне привести.
– Не Ингу, а Ингу, – поправила её Настя.
Но Оля усмехнулась:
– Да какая разница? Хорошая девчонка, я бы и сама её удочерила, честное слово!
Удивительно, но процесс удочерения занял у Насти целых семь месяцев! Органы опеки и попечительства, словно упрямые бюрократы, то и дело пытались ей отказать, мол, где это видано, чтобы одинокая женщина ребёнка воспитывала? Но, в конце концов, аргумент о медицинском образовании Насти, гарантирующем стабильный доход, перевесил все «против».
А вот с документами Инги пришлось повозиться ещё дольше. Они пылились в интернате, из которого девочка сбежала, и учреждение, недолго думая, подало заявление в полицию о розыске. Но, когда все препятствия остались позади, Инга наконец-то переехала в квартиру Насти на правах дочери.
Новая мама, то ли от радости, то ли от привычки, частенько называла её котёнком, вспоминая, как хотела завести зверушку от одиночества, а судьба подарила ей целую дочь.
Как-то раз Инга вернулась из школы, согнувшись от боли в животе. Еле доползла до дивана и, не раздеваясь, свернулась калачиком.
– Мам, мне, наверное, сосиска несвежая в школе попалась, – прохныкала девочка, и тут же её стошнило.
Настя, пощупав лоб, схватила телефон и вызвала скорую помощь. В детском отделении, куда привезли Ингу, от обильной рвоты тут же отмахнулись:
– Да вы что, мы с такими симптомами не берём! Езжайте в инфекционку!
Пришлось Насте, скрипя зубами, тащить бедную Ингу в другой корпус. Там девочку сразу же подключили к капельнице. Насте, разумеется, находиться рядом с дочкой не разрешили.
– У нас так не положено, Анастасия Валерьевна, вы же знаете, – печально сказал новый заведующий инфекционным отделением, – только с мамочками лежат груднички.
Настя кивнула и спросила, когда будут готовы результаты анализов.
– Завтра к обеду. Приезжайте, поставим диагноз и решим, как лечить.
На следующий день, после полудня, Настя приехала в больницу и села на диванчик в вестибюле, сердце колотилось, словно пойманная птица.
– Господи, только бы не гепатит! – молилась она, зная, что воспаление печени – это приговор на всю оставшуюся жизнь.
Вдруг входная дверь открылась, и Настя увидела педиатра, Евгения Васильевича, который, не глядя по сторонам, торопливо направился к лестнице. Сердце Насти забилось ещё чаще.
– Ну, вот, опять пришёл свои дурацкие советы давать! – подумала она и начала метаться по вестибюлю.
Сидевшая на первом посту незнакомая медсестра, покосившись на неё, громко сказала:
– Женщина, да не волнуйтесь вы, Сергей Витальевич – отличный врач, вылечит он вашу девочку!
– Что? – не поняла Настя, занятая своими мыслями.
– Говорю, Сергей Витальевич с любой болячкой справится!
– Да-да, я знаю, мы же коллеги, просто не понимаю, зачем Евгений Васильевич сюда пришёл?
– Его для консультации вызвали, всё-таки он заведующий педиатрией.
Настя ещё больше разволновалась, но тут увидела, что Евгений несётся вниз, перепрыгивая через ступеньки.
– Анастасия Валерьевна! – чуть ли не закричал он, – это вы мама Инги?
– Да, – с трудом сохраняя спокойствие, отозвалась она, – а в чём дело?
Она ждала услышать что угодно, даже самые мрачные прогнозы, но только не то, что он сказал в следующую минуту:
– Настя, вы не поверите… похоже, Инга – моя дочь!
Он подбежал к ней, обхватил руками и затрясся то ли от смеха, то ли от плача, потом посмотрел ей прямо в глаза.
– Её фамилия была… Альс, – наконец, ошеломлённо ответила Настя.
– Это фамилия её матери, Агнес. Она не захотела давать Инге мою фамилию. А потом, когда девочке исполнилось три года, она сбежала от меня. Через несколько дней Агнес позвонила и сказала: «Можешь нас не искать, мы с дочкой в Европе». Не знаю, как я всё это пережил… – Евгений замолчал, словно пытаясь переварить воспоминания.
– Подождите, если Агнес увезла Ингу в Европу, как она оказалась в детдоме в соседней области? – спросила Настя.
– Всё просто. На таможне ей отказали в выезде за рубеж без согласия отца ребёнка. Она, недолго думая, отвезла девочку в первый попавшийся приют и бросила там. Вы представляете степень её вероломства? Ладно, меня разлюбила, семью нашу возненавидела, но ребёнка, родную дочь, как она могла? – Евгений махнул рукой, и плечи его снова затряслись.
Настя не могла вымолвить ни слова от потрясения.
– Меня вызвал сюда Сергей Витальевич, – продолжал Евгений, – сказал, забеги хоть на минутку, там случай уже понятный, так что можно не осматривать, просто чтобы протокол соблюсти. Ну, я и прибежал. А когда увидел её… она же вылитая Агнес! Потом выяснилось, что зовут её Инга, и я всё понял… она – моя!
Настя застыла, опустив взгляд. Что он пытается этим сказать? Как это понимать — «моя»? Неужели он намерен отнять у неё единственную радость, её маленькое сокровище, которое уже почти год зовёт её мамой? Почему этот человек снова встаёт на её пути и угрожает её счастью?
Евгений, видимо немного придя в себя, заметил, что Настя совсем не рада услышанной новости.
– Настя… Анастасия Валерьевна, только не подумайте, будто я… Мне сообщили, что вы оформили удочерение, поэтому я не собираюсь становиться между вами и дочерью. Но прошу вас, позвольте мне помогать вам воспитывать её!
Настя удивлённо взглянула на человека, которого знала исключительно с негативной стороны. Этот холёный, самоуверенный сын мэра, привыкший к тому, что его слово — закон, сейчас стоял перед ней в таком волнении и замешательстве, что ей даже стало жаль его. Но можно ли ему доверять? Разве не он поспособствовал её увольнению с должности главного инфекциониста? Разве не он предлагал назначить ребёнку препарат, который категорически нельзя было применять в той ситуации?
Евгений, словно прочитав её сомнения в глазах, тут же схватил её за обе руки.
– Да, я был не прав! Простите меня, ради всего святого! У того мальчика действительно подтвердили именно тот диагноз, о котором вы предполагали. Поэтому мы применили именно вашу схему лечения. После того случая я хотел позвонить вам, извиниться, но…
– Но извиняться перед безродной врачихой не в ваших правилах? – резко спросила она, глядя прямо в глаза.
– Ну, зачем вы так? – потупился Евгений. – Просто это казалось бы странно после того, как вы уже потеряли место, а вместо вас назначили Сергея. Кстати, он тоже старается лечить детей без моего участия… Но я ведь не такой уж плохой врач!
Настя не знала, что ответить. Сейчас для неё важнее было убедиться, что Евгений не вторгнется в их с Ингой спокойную жизнь и не заставит её девочку переживать или плакать.
– И как именно вы собираетесь помогать Инге? – поинтересовалась она.
– Разве вы не знаете, сколько всего нужно маленькой девочке? Я обеспечу, чтобы у неё было всё самое лучшее!
– Вот этого, пожалуйста, не надо! – строго оборвала его Настя. – Сейчас Инга – золотой ребёнок, скромный, благодарный, ласковый. А вы своей чрезмерной заботой испортите её. Нет уж, я не позволю вам этого делать!
– Но послушайте, Настя, разве у вас есть право отказывать родному отцу! – голос Евгения, вопреки ожиданиям, звучал не угрожающе, а умоляюще. – Позвольте хотя бы видеться с ней!
Последнюю фразу он произнёс таким сорванным голосом, что Настя не выдержала.
– Ладно, многие семьи живут с приходящим отцом. Я поговорю с Ингой и расскажу, что вы неожиданно нашлись. Но давайте дождёмся, пока она поправится, я до сих пор не знаю, что с ней такое.
– С ней всё в порядке, – неожиданно успокоил её Евгений, – обычный ротовирус, болезнь грязных рук. Так что через неделю-другую она уже побежит в школу.
Врач снова обнял Настю, крепко прижав её к себе.
– Спасибо, Анастасия Валерьевна!
– За что? – искренне удивилась она.
– За то, что не прогнали, а выслушали. И главное – за то, что спасли мою дочь!
Он сделал шаг назад, поклонился и вышел из вестибюля. Настя всё ещё чувствовала запах его духов и волновалась, вспоминая, как сильно он её обнимал.
– Надо же, – подумала она, – какие сложные переплетения судеб! И как теперь всё объяснить Инге?
Вернувшись домой, Настя увидела у порога курьера с огромным букетом розовых роз. Заметив хозяйку квартиры, парень сказал:
– Как здорово, что я застал вас! Иначе пришлось бы приходить ещё раз, велено было вручить лично.
Он протянул ей цветы и квитанцию о получении. Она машинально расписалась и робко спросила:
– А кто отправитель?
– Там записка внутри! – крикнул курьер, спускаясь по лестнице.
Дома Настя поставила цветы в вазу и достала записку: «Вы не разрешили баловать дочь, но не запрещали баловать вас. Женя».
Записка почему-то вызвала у Насти раздражение.
– Что за игры в барина? Решил завоевать моё расположение? Думает, я растаю и отдам ему дочь? Но ничего подобного не будет!
Она решила, что в следующий раз, если таковой случится, не примет никаких подарков и отправит их обратно. Но вечером телефон зазвонил.
– Настя, – мягким голосом сказал Евгений, – вы уже поговорили с Ингой?
– Евгений Васильевич, кажется, мы договорились дождаться, пока она поправится, или у вас короткая память?
Фраза прозвучала слишком резко, но Евгений почему-то даже не смутился, а лишь усмехнулся:
– Ну, зачем эта вражда? Очень хотелось бы поговорить.
Насте вдруг стало стыдно. Она представила, что было бы, если бы её собственный ребёнок пропал, и она ничего не знала о нём долгие годы. А тут он нашёлся, и она даже не может обнять его. Возможно, это слишком суровое испытание для любого родителя. Настя вздохнула и решилась. Она позвонила Инге в больницу и начала трудный разговор.
– Котёнок, ты ведь знаешь, что никто не может появиться на свет без мамы и папы? – начала Настя.
Дочь удивлённо посмотрела на неё.
– Конечно, нам рассказывали об этом в школе.
– Ну вот… иногда бывают случаи, когда родители теряют своих детей по разным причинам. Так произошло и с твоим папой. Мама забрала тебя и хотела уехать далеко, а потом… – Настя запнулась, не зная, как продолжить, – потом с ней что-то случилось, и ты оказалась в детском доме. А папа об этом ничего не знал.
Инга слушала, затаив дыхание. Когда услышала про детский дом, нахмурилась:
– А почему папа меня не искал?
Вопрос чуть не застал Настю врасплох, и она сказала первое, что пришло в голову:
– Потому что ему сказали, что вы погибли. А твоя мама… – она не договорила.
– Вот не зря я их не люблю, – проворчала малышка и снова уставилась на Настю своими тёмно-карими глазами.
– А потом… потом… вчера твой папа случайно увидел тебя в больничной палате и сразу узнал. Сказал: «Это моя Инга!»
– Это тот врач, который приходил ко мне, а потом схватился за голову и убежал?
– Да! Его зовут Евгений Васильевич, он…
Девочка сначала захлопала в ладоши, но потом вдруг снова стала задумчивой.
– И что, ты отдашь меня ему?
Настя не выдержала и расплакалась:
– Ну что ты, моя девочка, разве я могу? Я так тебя люблю! Но твой папа… он тоже любит тебя, понимаешь? Он очень скучал по тебе и хочет обнять.
– Мам, ну не плачь, – Инга вытерла слёзы ладошкой, и они крепко обнялись.
К ним подошёл Сергей Витальевич, протянул им листок с назначениями и справку для школы. В этот момент дверь распахнулась, и Евгений Васильевич, стремительно шагая, чуть не пробежал мимо них на второй этаж, держа в руках розовый букет и красивую коробку с игрушкой.
Евгений вошёл в палату и широко улыбнулся:
– Инга! Настя! Я могу подойти?
– Можете, я всё рассказала, – ответила Настя.
Мужчина вручил Насте цветы и подошёл к девочке:
– Это тебе, – протянул он Инге коробку с куклой и набором одежды.
Малышка округлила глаза и, не отрывая взгляда от Евгения, приняла подарок.
– Спасибо. А вы мой папа?
Тот кивнул.
– Спасибо, пап, – повторила девочка, и на её ресницах показались слёзы.
Не в силах больше сдерживаться, Евгений подхватил дочь на руки и зарылся лицом в её светлые волосы. Настя, чувствуя, что сама сейчас расплачется, отвернулась, а Евгений коротко сказал:
– Насть, пойдёмте к машине, я вас отвезу.
Инга никогда не видела таких красивых кукол, таких больших машин, и никогда её так крепко никто не обнимал. И вдруг стало так спокойно, так радостно, что она вытерла слёзы, обняла Евгения и сказала:
– Пап, оставайся с нами на чай! Мама сказала, она тортик купила.
Ещё через полгода Инга стала главной красавицей на роскошной свадьбе папы Жени и мамы Насти. Её нарядили в длинное розовое платье с блёстками и пышной юбкой, собрали волосы в элегантный узел, выпустив изящные локоны над висками, а на голову надели бархатный ободок с маленькими розочками. Настя в белоснежном свадебном наряде, скрывающем беременность, выглядела её старшей сестрой, и обе то и дело фотографировались с гостями и счастливо улыбающимся Женей на долгую добрую память.
