Теща сделала приворот. Я стал покладистым для хромой библиотекарши и её сварливой мамаши
— Веришь ли ты в судьбу? — произнес немолодой уже мужчина, устремив взгляд на мелькающие за окном поезда силуэты. За стеклом стремительно проносились столбы, а внутри купе тускло мерцала лампа.
Молодой человек с недоверием качнул головой. В четырехместном купе находились только они двое — пожилой мужчина с сединой в волосах и подтянутый парень около двадцати пяти лет. Март не был месяцем, когда поезда заполнялись до отказа, поэтому пассажиров в вагоне было немного.
— Спорить не стану. Я прожил свою жизнь, а перед тобой еще все пути открыты. Но раз уж наши пути пересеклись именно в этом поезде, я поведаю тебе одну историю. Поверить или нет — решать тебе.
Он сделал паузу, погружаясь в воспоминания. Его глаза отражали свет лампы, а за окном проплывали темные очертания деревьев.
— Я был женат и счастлив в браке, — начал он свой рассказ. — Любушку, мою супругу, я любил всей душой. Она была прекрасна: высокая, стройная, с длинной русой косой и изящной шеей. В нашей деревне ее ласково называли лебедушкой. Она подарила мне сына, а спустя год ожидала второго ребенка — дочь.
Наш совхоз считался передовым по советским меркам, однако жили мы довольно скромно. Я работал водителем и как-то раз вез книги и учебники для двух сел. Именно тогда, в школьной библиотеке соседнего села, я встретил женщину по имени Василина.
Мужчина глубоко вздохнул, и в этом вздохе слышались нотки давних переживаний.
— Не красавица, да и не молоденькая уже. Высшего образования у нее не было, но из-за хромоты она не могла трудиться на ферме, поэтому ее определили работать в библиотеку. Ей уже исполнилось сорок, когда мы познакомились. Вдов и одиноких женщин в деревне хватало, а вот женихов всегда не доставало. В молодости никто не позвал ее замуж, а когда ей перевалило за тридцать, надежды совсем иссякли.
Поезд продолжал свой путь на восток, а пожилой мужчина, погрузившись в воспоминания, делился историей о том, как одна случайная встреча полностью изменила его жизнь.
Василина засыпала меня вопросами: кто я такой, откуда приехал. Я не мог рассказать ей много. Кроме жены и сына, у меня не было родных — детский дом заменил мне семью.
Василина вдруг оживилась и сообщила, что ее мать обладает даром ворожбы. Старуха может ответить на вопрос о том, живы ли мои родители, и подсказать, где искать корни моей семьи.
Я не верил ни в Бога, ни в колдовство, но сердце сжималось от проблеска надежды. А вдруг эта старуха действительно сможет помочь?
Василина попросила подвезти ее до дома. Она жила с матерью на окраине деревни. Как можно было отказать хромой женщине? Я подвез ее и запомнил их дом.
Через пару дней я навестил их. Мать Василины зажгла свечу, положила на стол древнюю книгу и что-то бормотала беззубым ртом, потирая руки. Затем она посмотрела мне прямо в глаза и произнесла:
— Нет у тебя ни родителей, ни близкой родни. Далеко отсюда находится деревня, где ты родился. Рядом с домом росла кривая яблоня. Этот дом вместе с яблоней сгорел, и все твои родные погибли. Ты остался совсем один.
— Мне было всего шесть лет, но я отчетливо помнил ту кривую яблоню возле дома. Почему я не сгорел вместе с семьей и остался жив — этого я не знаю. Имя и фамилию записали со слов соседей, но название деревни и области так и не сохранилось.
В тот же год, когда я попал в детский дом, интернат расформировали, а воспитанников разослали по разным учреждениям. Так я оказался за Уралом. Во время переезда многие документы, включая мои, были утеряны, и восстановить информацию о моих родных стало невозможным.
В купе воцарилась тишина. Молодой человек внимательно слушал эту историю, и в его глазах отражался тусклый свет лампы, а за окном проплывали темные силуэты деревьев.
— Хотя я не верил в гадания, слова ворожеи глубоко меня задели.
Я протянул старухе деньги, но она покачала головой и попросила оставить какую-то мелочь — то ли платок, то ли что-то другое, уже не помню. Я поблагодарил их с Василиной и уехал.
С того самого дня моя семейная жизнь пошла наперекосяк. Во мне то вспыхивала страсть, то вскипала лютая ненависть. По утрам, садясь за руль, я ловил себя на мысли врезаться в дерево, чтобы все закончить раз и навсегда. Душа искала выход, стремилась освободиться.
Люба не могла понять, что происходит. Она плакала и уговаривала меня обратиться к врачу. Но что мог сказать врач? Руки и ноги целы. Если спросит, что болит, что я отвечу — душа?
Позже я немного успокоился, и во мне проснулась любовь к Василине — мысли, желание, нежность. Я приехал к ней домой, она бросилась мне на шею, говорила о любви и обещала, что счастливее нас с ней не будет никого на свете. Так я и остался у нее.
Когда я вспоминаю те годы, все кажется каким-то нереальным, словно это было в бреду. Будто бы во мне жил другой человек, который принимал все решения вместо меня.
Люба часто снилась мне в первое время. В этих снах она тянула ко мне руки, звала к себе, а я кричал ей, хотел подбежать и обнять, но ноги словно налились свинцом. Просыпался ночью, а подушка была мокрой от слез. И утром все повторялось: чувства и желания казались чужими.
Люба отпустила меня с достоинством: не кричала, не устраивала сцен. Но боль в ее глазах была такой глубокой, что словами не передать.
Однажды ко мне приехала ее старшая сестра Нина. Она рассказала, что Люба чуть не утонула. Ушла вечером на реку и пропала. Нина бросилась на поиски и нашла ее в воде. Едва успела вытащить за косу. А через несколько месяцев у нас с Любой родилась дочка. Сын был похож на мать: светловолосый и белокожий. А дочка пошла в меня — смуглая и кареглазая.
Совместная жизнь с Василиной не принесла мне радости, однако возврата к Любе уже не существовало. Словно невидимая преграда возникла между нами.
В новом селе у меня не завелось приятелей. Взгляды односельчан изобличали порицание и тревогу, особенно в первое время. Да и сам я себя корил.
Теща занималась не только целительством, но и создавала любовные чары, заклинания, даже на погибель. За подобные услуги она получала немалые деньги. Собирала травы, готовила настойки, варила вино из ягод и трав. В деревне ее сторонились и величали ведьмой.
Частенько поила меня домашним вином, приговаривая: «Пей, зятек, чтобы вы с дочкой любились и не расставались. Василина твоя судьба до конца дней. Запомни это». Но я не придавал значения ее словам. Мало ли что старуха лопочет?
Как-то соседка при встрече произнесла: «Спаси тебя Бог, сынок». Я ответил, что не верю в Бога, и продолжил путь с высоко поднятой головой. Поднимаясь на крыльцо, обернулся и заметил, как она провожает меня взглядом с состраданием и крестит воздух.
Детей у нас с Василиной не появилось, как и счастья.
Люба перебралась в город насовсем и там вышла замуж за достойного человека. Василина обрадовалась этому известию. А у меня опустились руки: дорога назад оказалась закрыта, последняя надежда угасла.
***
Прошло еще несколько лет. Теща начала слабеть. Никакие травы и лекарства не помогали ей. Она говорила, что перед кончиной должна передать свои познания другому. Но кто осмелится учиться у колдуньи? Люди приходили к ней ночами, тайно, скрывая свои дела. Василина решила помочь матери — освоить ее ремесло.
Смерть приходила к старухе мучительно, она страдала и стонала, а мы были бессильны помочь. Наша соседка, узнав о ее муках, пришла к нам с иконой, надеясь, что колдунья покается в грехах и уйдет из жизни мирно. Но когда она переступила порог комнаты с иконой, теща закричала: «Зачем ты явилась? Мучить меня? Убирайся!»
Ночью старая ведьма отошла в иной мир. Утром мы вошли в ее комнату, и я не узнал ее — ее вид был ужасен: запавшие глаза, оскал на лице, худые руки вцепились в одеяло.
Похоронили ее вдали от кладбища. Селяне не позволили нам похоронить ее там, многие с облегчением вздохнули, что старухи больше нет.
Мы с Василиной остались вдвоем. Однажды приехала моя дочь — взрослая, красивая, замужняя женщина. Василина встретила ее приветливо, но больше не звала в гости. Я спросил о Любе, дочь ответила, что мама жива и здорова. Хотела что-то добавить, но при Василине постеснялась.
После отъезда дочери меня охватила тоска. Жена поила меня домашним вином и повторяла материнские слова: «Я твоя судьба, Алеша, до самой смерти, запомни это».
Василина тоже собирала травы, делала настойки, вино, но о ее делах я не знал. Она так и осталась для меня чужой.
Душа моя очерствела: я стал угрюмым, нелюдимым, начал пить, но легче не становилось. Однажды, будучи пьяным, сел за руль. Ехал словно в тумане, вдруг заметил на дороге черноволосую девочку, она закрывала руками лицо от страха. Я резко затормозил. Чуть не сбил ребенка! Страх охватил меня, я задумался о своей жизни. Куда я иду? Что сделал со своей жизнью? Зачем живу?
Постепенно я успокоился, смирился. Дети выросли, Любушка жила в городе с дочерью, нянчила внуков. Позже я узнал, что со вторым мужем она прожила меньше пяти лет, не смогла забыть меня.
Годы летели. Когда Василина заболела, она решила облегчить душу перед смертью: призналась, что они с матерью утянули меня из семьи. Сказала, что любила меня всю жизнь и ни о чем не жалеет. Что мне было ответить на ее признание? Я и сам уже все понял, но смирился со своей судьбой: решил, что должен испить эту чашу до дна.
Я похоронил Василину без слез, рядом с ее матерью, как она просила. Ничего к этой женщине я не чувствовал: ни любви, ни ненависти, хотя прожили мы вместе много лет. Ходил по дому, не находил себе места, понимал, что так жить нельзя, но боялся сделать первый шаг к новой жизни.
Однажды утром проснулся, и словно оковы спали с меня: стало легко, радостно на душе.
Решил отправиться в город к Любушке, к детям, попросить прощения за все причиненные страдания. Дом Василины я продал, купил другой в деревне, где мы с Любой раньше жили. Соседка дала мне адрес городской квартиры, где Любушка жила с дочерью и внуками.
Дверь открыла дочь, застыла на пороге и тихо произнесла:
— Отец? Как ты нас нашел? Проходи.
Я разулся, прошел в гостиную, а на душе было страшно: вдруг не простят меня родные, и придется уехать ни с чем. Любушка увидела меня, побледнела, сложила ладони на груди. Я стоял, не в силах вымолвить ни слова. Она покачала головой и тихим голосом спросила:
— Умерла разлучница?
Я кивнул, чувствуя, как ком подступил к горлу. Стоял, не в силах говорить, со слезами на глазах. Она бросилась мне на шею, обняла, целует и говорит:
— Алеша, милый, я тебя ждала. Все эти годы ждала.
Я начал просить у нее прощения, целовать руки. Пришли внуки, окружили нас, удивленно смотрят, как мы обнимаемся. Дочь стоит рядом, плачет, вытирает руками щеки.
Я говорю любимой:
— Я за тобой приехал, Любушка. Без тебя не уеду. Поедешь со мной?
Она кивает головой и дочери говорит:
— Я поеду с Алешей.
Дочь всплеснула руками:
— Мама, куда вы на ночь глядя? Переночуйте, утром поедете.
Но Люба не стала ждать до завтра, начала собирать вещи и плачет, плачет. Дочь обняла ее и говорит:
— Вот, мама, ты и дождалась отца. Не зря верила столько лет.
У меня от этих слов сердце чуть не остановилось. Стою, воздух ртом хватаю, не могу вымолвить ни слова.
Взяли мы с Любой такси и поехали домой в нашу деревню. И знаешь, дорогой человек, словно и не было этих лет? В такой любви и согласии мы живем, что ни минуты не было нам вместе плохо. Десять лет душа в душу прожили, дай Бог еще столько же прожить.
Дети и внуки часто навещают нас. Сын, правда, не сразу меня признал, только через два года приехал знакомиться. Я у него прощения попросил за то, что бросил их, что не навещал. Он, видя наше с Любушкой счастье, оттаял, начал отцом называть. Я и не знал, что так можно жить, такой любви всем желаю.
А про Бога я так скажу. Если существует нечистая сила, то и светлые силы есть. Чувствую я сердцем, что есть Он, и любовь есть. Не зря люди говорят: Бог есть любовь. Кто хоть раз в жизни любил по-настоящему, тот Бога сердцем видел.
Пожилой мужчина замолчал, грустно улыбнулся и сказал:
— Вот еду к сыну в гости, правнучка у меня родилась. Люба уже там, ждут меня. — Мужчина задумчиво посмотрел в окно и тяжело вздохнул. — Только сердце у меня что-то пошаливать стало. Как подумаю, что оставлю Любу здесь на земле, сердце сжимается
Любушка мне однажды сказала:
— Я же лебедушка, Алеша, ты разве забыл? Расправлю белые крылья и поднимусь в небо. Куда ты, Алеша, туда и я. Хоть на край земли полечу за тобой.
Вот такая моя история. За все простила меня Любушка. Я себя все эти годы ненавидел за предательство, а она любила и простила.
Счастье — словно птица в небе, высоко парит. Не каждому в руки дается, а достать его очень трудно. Чтобы крылья за спиной выросли, иному человеку через горе, страдания нужно пройти. Но если выдержит и не сломается, то высоко поднимется.
Но у каждого человека свой путь.
