— О, вот и твоя корова звонит. Похоже, ей не хватает твоего огрызка, — прошипела Марина, сжимая зубы от ярости.
Марина стояла у двери, словно стены комнаты сомкнулись вокруг нее, сдавливая воздух и оставляя лишь горький привкус предательства. Ее пальцы судорожно сжимались в кулаки, а ноги будто вросли в пол, отказываясь подчиняться. За дверью продолжалась навязчивая какофония — глухие удары в дерево, перемежающиеся с хриплыми криками. Голос Сергея, некогда ласковый и уверенный, теперь звучал как наждак, царапающий нервы.
— Марина, открой, ради всего святого! Давай обсудим это как взрослые люди! — его слова висели в воздухе, словно ядовитый туман.
— Обсудим? — ее голос дрожал, но не от страха, а от ярости, которая клокотала внутри, как лава. — Ты хочешь объяснить, как твое тело прилипало к той… к той стерве в нашей постели?
Тишина. Лишь приглушенный шепот за стенами — соседи, как стервятники, жадно ловили каждый звук семейной драмы. Марина чувствовала их взгляды, проникающие сквозь щели, и ей хотелось исчезнуть, раствориться в темноте. Но стыд был слабее гнева.
— Убирайся, Сергей. Не заставляй меня звонить в полицию! — ее слова прозвучали как приговор.
— Ни за что! Ты — моя жена! У нас двое детей, семья! — он цеплялся за эти слова, как пьяный за перила, но в его голосе не было ни капли искренности.
Дверь распахнулась с такой силой, что петли взвыли. Марина стояла на пороге, словно древняя воительница, защищающая рубежи своего мира.
— Ты вспомнил о семье только сейчас? Когда твои грязные секреты вылезли наружу? — ее смех был резким, как удар ножом.
Сергей попытался протиснуться внутрь, но она блокировала проход, словно живая стена.
— Не смей переступать этот порог! Ты потерял право здесь находиться!
— Ты сошла с ума? Подумай о детях! Им нужен отец! — он играл на самом больном, но его голос дрожал, выдавая слабость.
— Лучше пусть у них будет один родитель, чем лживый подлец в роли отца!
И тут…
Из глубины квартиры медленно, словно призрак, вышла Алиса. Ее глаза, широкие от ужаса, блуждали между родителями.
— Мама… Папа… Что происходит?
Марину парализовало. Слова застряли в горле, будто комок колючей проволоки. Сергей, как опытный манипулятор, мгновенно воспользовался ее молчанием.
— Ничего, крошка. Просто взрослые разборки, — он улыбнулся, но эта улыбка была фальшивой, как монета с потертым лицом.
Марина взорвалась.
— Ты называешь измену «разборками»?
Алиса замерла. Слезы катились по ее щекам, словно дождь по стеклу.
— Пап… Ты действительно изменил маме?
Сергей побледнел, будто увидел призрак.
— Алиса… Взрослые отношения — это сложно…
— Хватит лжи! — Марина перебила его, голос сорвался в хрип. — Алиса, иди в комнату. Нам нужно закончить этот разговор.
Когда дочь исчезла за дверью, Марина повернулась к мужу. Ее взгляд был холоднее антарктического ветра.
— У тебя пять минут. Собирай вещи и исчезай.
Сергей залепетал о стрессе, кризисе, о том, что «она ничего не значила». Каждое его слово было как нож, вонзаемый в спину.
— Я порвал с ней! Клянусь, ты единственная, кого я люблю!
Марина расхохоталась. Этот смех звучал как предсмертный хрип.
— Ты даже не понимаешь значения этого слова.
Вдруг телефон Сергея завибрировал. На экране — «Вика».
— О, смотри, — Марина язвительно протянула. — Твоя «никчемная» звонит. Наверное, соскучилась по твоим жалким оправданиям.
Сергей суетливо потянулся к телефону, но Марина быстрее. Она взяла трубку и произнесла сладким, ядовитым тоном:
— Привет, Вика. Это жена Сергея. Интересно, он и тебе рассказывал, что ты у него «единственная»?
Молчание. Потом тихий всхлип.
— Что, дорогая? Он и тебе наврал? — Марина говорила медленно, словно наслаждаясь моментом. — Добро пожаловать в ад.
Она бросила телефон Сергею прямо в лицо.
— Ты лжешь всем. И мне, и ей. Убирайся.
Сергей задыхался, его лицо исказилось от фальшивого раскаяния.
— Марина, дай мне шанс!
Она взглянула на него, как на что-то недостойное даже презрения.
— А сколько шансов ты дал нашему браку?
Дверь распахнулась.
— Завтра я подаю на развод.
Сергей сделал шаг, но замер, будто надеясь на чудо.
— Я буду бороться за тебя!
Марина усмехнулась.
— Не утруждай себя пустыми оправданиями. Ты уже продемонстрировал своё истинное лицо. Я увидела тебя без масок — и это зрелище оказалось отвратительным.
Когда дверь захлопнулась за его спиной, Марина медленно сползла по стене, словно её ноги внезапно превратились в вату. Внутри всё рухнуло, как карточный домик под ураганом. Стены, которые когда-то казались опорой, теперь были лишь обломками. Воздух в квартире стал густым, как сироп, и каждый вдох давался с трудом.
Но прежде чем погрузиться в пучину одиночества, она услышала тихие, прерывистые всхлипывания.
Она обернулась.
Алиса стояла посреди коридора, хрупкая, как фарфоровая статуэтка. Её глаза были широко раскрыты от ужаса, а по щекам стекали серебристые дорожки слёз.
— Мама… Папа… правда нас бросил? — её голос дрожал, как лист на ветру, каждое слово вонзалось в сердце Марины, как лезвие.
Марина бросилась к дочери, сжала её в объятиях так крепко, будто пыталась защитить от всего мира.
— Нет, солнышко. Это я его выгнала. Он предал нас обеих.
Алиса разрыдалась ещё сильнее, её тело содрогалось от рыданий.
— Но… почему? Разве он нас не любил? — её слова звучали, как битое стекло под ногами.
Марина гладко проводила ладонью по её волосам, чувствуя, как её собственное сердце разрывается на части. Но она должна была быть сильной.
— Иногда взрослые совершают ужасные поступки, даже если любят. Но это не делает их простительными.
Алиса подняла заплаканное лицо, в её глазах читалась детская надежда на чудо.
— Что теперь будет?
Марина глубоко вздохнула, посмотрела в окно, где уже сгущались сумерки.
— Мы справимся. Мы сильные. И знаешь что, родная? Мы заслуживаем большего, чем его ложь.
И тут…
В комнату ворвался Димка. Маленький, шестилетний ураган с пушистыми вихрами и глазами, полными наивного любопытства.
— Мама! Алиса! Почему вы плачете? Где папа?
В груди Марины что-то сжалось. Вот оно — настоящее испытание. Как объяснить ребёнку, что его мир больше не будет прежним? Как сказать, что доверие — это хрупкая вещь, которую так легко разбить и так трудно склеить?
А за дверью…
Сергей сидел на лестничной площадке, сжимая голову руками. Его дыхание было неровным, а в глазах стояла пустота.
Прошла неделя.
Каждый день был как пытка. Сергей, обросший, измождённый, стал тенью под их дверью. Он врос в этот подъезд, как призрак, который не может найти покоя.
— Марина… пожалуйста… открой. Дай мне шанс объясниться. — его голос звучал хрипло, будто он неделю не пил воды.
Марина стояла в темноте коридора, стиснув зубы.
— Уходи, Сергей. Сколько можно?
Но он будто не слышал.
— Я не уйду. Я должен вернуть тебя. Я изменился!
И вдруг…
Дверь распахнулась. Марина стояла на пороге, её глаза пылали холодным огнём.
— Изменился? За неделю? Ты не смешон, ты жалок.
В этот момент…
Из соседней квартиры вышла Нина Петровна. Пожилая женщина с вечно любопытным взглядом и страстью к чужим драмам.
— Ой, господи, да когда же этот цирк закончится? Уже неделю весь подъезд слушает ваши разборки!
Марина резко повернулась к ней.
— Нина Петровна, это не ваше дело!
— А чьё же? Вы на весь дом орете! Бедный мужчина, совсем измучился.
Сергей, почуяв поддержку, оживился.
— Вот видишь, Марина? Даже Нина Петровна понимает…
— Она ничего не понимает! — Марина чуть не закричала.
Нина Петровна покачала головой.
— Эх, молодёжь… Чуть что — сразу развод. А ты, Серёжа, иди ко мне. Приведи себя в порядок.
Марина остолбенела.
— Вы серьёзно? Вы хотите приютить этого… предателя?
— А что? Мужик он ничего, может, и мне поможет по хозяйству.
Сергей, не веря своему счастью, поднялся.
— Спасибо, Нина Петровна. Вы… вы ангел.
Марина смотрела на эту сцену с отвращением.
— Вы оба больны.
Дверь захлопнулась.
Дни шли.
Картина становилась всё нелепее. Сергей и Нина Петровна теперь были неразлучны. Они ходили в магазин вместе, сидели на лавочке, смеялись.
Однажды вечером…
Марина застыла в лифте, увидев их. Нина Петровна, сияя, держала Сергея под руку.
— О, Мариночка! А мы с Сереженькой в театр собрались! Он такой галантный, прямо как в молодости!
Сергей ухмыльнулся.
— Да, Марина. Я живу. Как ты и хотела. Нина даже работать мне запрещает — говорит, её пенсии хватит.
Марина выскочила из лифта, как ошпаренная.
Дома она рухнула на пол, рыдая.
Алиса подошла тихо, обняла её.
— Мама… это не твоя вина.
Марина прижала дочь к себе.
— Спасибо, родная.
А за стеной…
Раздавался смех Нины Петровны и Сергея. Они учились танцевать танго.
И этот звук резал сердце Марины на части.
