Директор не пустил дворничиху на утренник её дочурки, чтобы та не подпортила фотографии, а увидев, кто явился забирать малышку внезапно замолк…
Полуденное солнце щедро заливало лучами полупустой школьный двор. Перемена только что закончилась, и немногочисленные опоздавшие спешили наверстать упущенные секунды, толпясь у входной двери в попытке просочиться внутрь всем скопом.
– Леонид Алексеевич, я надеюсь, мы друг друга поняли, – женщина лет тридцати пяти, ухоженная и элегантно одетая, старалась улыбаться как можно обворожительнее. – Мы ведь родительская тройка, имеющая свои… скажем так, стандарты. Я ничего не имею против людей неимущих, даже участвую в благотворительных проектах. Но на утренник заказана фотосессия. Если для девочки мы арендовали костюм, то заниматься имиджем её мамы уже не можем. Как, впрочем, и допустить её появления в кадре. Надеюсь на ваш профессионализм и деликатность.
Узкий белоснежный конверт, наполненный хрустящими купюрами, незаметно скользнул в карман директора. Тот галантно поклонился:
– Не беспокойтесь, всё будет в лучшем виде.
Но едва женщина повернулась к нему спиной, спеша к своей машине, брови директора сошлись на переносице, образуя глубокую морщину.
«Откуда ты взялась на мою голову?» – роились в его голове недовольные мысли. «Мамаша, видите ли, непрестижная. Как я её изолирую? Вот скажите, пожалуйста! Она каждый утренник считает главным событием своей жизни. И почему я должен выступать швейцаром, пропускающим в отель только избранных? На этот свет все приходят голыми, босыми и одинокими, и уходят таким же образом. А я должен ломать эту комедию, потому что они – важные люди и спонсируют школу. Нужно поговорить со Смирновой. Как-то поделикатнее. Будь они неладны, эти аристократы первого поколения».
Тяжёлой походкой он направился к себе в кабинет. Мама Смирновой Кати как раз должна была сегодня зайти за характеристикой.
Марина почти бежала к школе. Из офиса удалось вырваться только на час, но, к счастью, школа находилась в двух остановках. Она взлетела по ступенькам крыльца и устремилась к директорскому кабинету.
– Леонид Алексеевич, я успела? Простите, что впопыхах, но я еле вырвалась.
– Заходи, Смирнова. Характеристику я только что подписал, – директор протянул ей исписанный лист и добавил: – Присядь на минутку, не задержу.
Марина послушно опустилась на стул, недоумевая.
– Тут такое дело… От меня ждут, чтобы я решил этот вопрос деликатно. Но я, как оказалось, не всегда умею быть деликатным. В общем, ситуация такова: ваша родительская тройка, которая финансирует все классные мероприятия, решила превратить утренник в фотосессию. Им, видите ли, нужен соответствующий контингент. Детей они нарядили, а вот некоторые родители, по их мнению, стиль в одежде не проходят. И я, старый пень, ожидающий от них оплаты за компьютерный класс, вынужден просить тебя наблюдать за этим балом издалека.
Директор зло хрустнул пальцами, а Марина, побледнев, поднялась со стула.
– Не волнуйтесь, Леонид Алексеевич, я всё поняла. Что поделаешь, жизнь теперь такая… кособокая. Я понимаю, что вы не всегда можете настоять на своём. Видеозапись хотя бы будет?
Директор молча кивнул.
– Я всё сделаю как нужно. Кате скажу, что не отпустили с работы. Это почти правда: шеф открывает новый торговый зал, и там нужно всё выдраить. Сейчас уже конец года, а в следующем, может, что-нибудь поменяется.
Директор устало опустился в кресло:
– Прости меня, старика, не сумел тебе красиво соврать. Не такой ты человек, Марина, чтобы я перед тобой расписывал всякие завитушки.
Женщина кивнула, подняла сжатый кулак в знак того, что не сдастся, и вышла из кабинета. Слёзы наворачивались на глаза. Перед мысленным взором вставал покойный Боря, белозубо улыбаясь и обещая: «Никогда не дрейфьте, девочки! Со мной не пропадёте!» С ним действительно невозможно было пропасть. Борис служил егерем в большом лесничестве, не боялся ни зверей, ни людей, ни непогоды. Он был всегда жизнерадостен, находчив и бесконечно надёжен. Да, пропасть с ним было невозможно. Пропал он сам. Не вернулся с очередного обхода. Через три дня нашли его тело с застрявшей прямо в сердце браконьерской пулей. В двухстах метрах от него обнаружили труп косули с оленёнком. Преступление получило большой резонанс, но расследование зашло в тупик. Виновных так и не нашли, и Марину до сих пор пробирала дрожь при мысли о том, что убийца её мужа, возможно, живёт сейчас спокойной жизнью.
Будь Боря жив, кто посмел бы сказать, что он, загорелый, крепкий и настоящий, может кому-то не соответствовать? Но после его смерти жизнь круто изменилась. Пришлось искать работу в городе. Приличной не нашлось, а уборщица в торговом центре, по мнению некоторых, портит господам весь фасад.
На работу Марина вернулась вовремя и с каким-то отчаянным остервенением принялась драить новый торговый зал. Производительность труда росла, но на душе легче не становилось.
– Э-э, да у нас, кажется, стахановские методы в ходу, – раздался за спиной насмешливый голос.
Она резко обернулась и увидела Геннадия Петровича, владельца фирмы, который лично проверял ход работ.
– А чего сопли жевать? – резко бросила Марина, выкручивая тряпку. – Даём результат досрочно!
Взгляд шефа стал серьёзным. Его жизненного опыта хватило, чтобы понять: Марина на взводе.
– Кто вас обидел? – коротко спросил он. – В школу к дочери вы отпрашивались в совершенно другом настроении. Я видел.
Марина, прижатая к стенке, не выдержала и, шмыгая носом, рассказала о вопиющей школьной несправедливости.
– Вот как, значит, – в глазах Геннадия Петровича загорелись одновременно шальные и сердитые огоньки. – Интересно, кто эти важные персоны, которых смущают мои уборщицы, и чем они сами занимались в недавнем прошлом? Утренник уже начался?
– Через полчаса начнётся, – ответила Марина, ещё не совсем понимая, к чему клонит начальник.
– Стелла? – секретарша тут же взяла трубку. – Стелла, ты не унесла домой коктейльное платье, в котором принимала наших компаньонов? Здесь? Прекрасно. Арендуй его на пару часов одной нашей сотруднице. Она сейчас зайдёт. Через полчаса буду ждать вас в машине, – обратился он к Марине.
– Если честно, я ничего не поняла, – призналась она.
– Что вы не поняли? – брови директора недовольно поползли вверх. – Мы с вами едем на утренник к вашей дочери. У Стеллы возьмёте платье. Я хочу посмотреть, кому покажется непрестижной моя физиономия и посмеет ли он сказать мне это в глаза. Терпеть не могу снобов, – резюмировал он и энергично зашагал к выходу.
Когда Марина и Геннадий Петрович вошли в зал, стараясь не привлекать внимания, утренник уже начался. Они тихо пристроились в задних рядах. Женщина, которая утром беседовала с директором, мгновенно заметила их и толкнула локтем свою соседку.
– Ника, ты только глянь на эту нахалку! Явилась с каким-то мужчиной, да ещё и платье, видите ли, раздобыла! И это вопреки договорённостям и нашей денежной помощи! Как такое вообще возможно?
Русоволосая девушка рядом с ней прищурилась, пытаясь разглядеть получше.
– Ничего себе «с каким-то»! Люсьен, это же жених Милы Никишиной. Мы с ними пересеклись в клубе на прошлой неделе.
– Милы? – глаза собеседницы округлились. – И что этот жених делает среди люмпенов? Получает удовольствие от контраста? Хорош гусь! Выгодная партия и безмолвная пассия – везде успел!
На них зашикали зрители, и подругам пришлось замолчать.
Концерт тем временем шёл своим чередом, вызывая бурю аплодисментов, переходящих в овации. Дети выкладывались по полной, и видно было, что художественный руководитель Марья Андреевна вложила в подготовку душу. Катя была очаровательна в нежно-розовом платье, расшитом пайетками, а её дуэт с Пашей Колосковым в исполнении старой итальянской песни «Феличита» стал настоящим триумфом.
– Мамочка, тебе понравилось? Правда понравилось? – горячо спрашивала Катя, теребя краешек маминого платья.
– Конечно, доченька, какие могут быть сомнения? – улыбалась Марина.
– Королева! – добавил Геннадий Петрович. – Едем отмечать твой успех в кафе-мороженое. Машина ждёт! – И под хищными взглядами Ники и Люсьен все трое забрались в блестящую тёмно-красную машину, которая быстро скрылась за поворотом.
– Кажется, пора звонить тёзке, – процедила вслед уезжающей машине та, которую подруга называла Люсьен.
Марина проснулась, но не спешила выбираться из постели, наслаждаясь остатками праздничного настроения. День, который начался так неудачно, завершился просто великолепно. Придя работать в торговую фирму, она не раз слышала от коллег, что шеф строгий, но справедливый. Теперь она убедилась в этом на собственном опыте. У Кати вчера был настоящий праздник. Сидя в кафе, наблюдая за сияющими глазами дочери, слушая её щебет и то, как она беззаботно пачкается шоколадом, Марина вспоминала свои лучшие дни с Борисом. Сердце сладко щемило. Геннадий Петрович, казалось, вошёл в роль доброго волшебника: шутил, дурачился, подыгрывал Кате. После кафе он привёз их домой на своей машине.
Марина обняла подушку, смакуя приятные воспоминания. Хорошо, что сегодня суббота, и ей не нужно на работу, а Кате в школу. Можно немного продлить праздник.
Но праздничное настроение нарушил резкий звонок в дверь. Звук был таким неожиданным и требовательным, что Марина даже не сразу поняла, что это звонят к ней. После переезда в город гости практически не наведывались. Да и откуда им взяться? Неужели опять случилось что-то? Но с кем? Марина вылезла из-под одеяла, застёгивая халат на ходу, и поспешила к двери, холодея от предчувствий.
За дверью стояла совершенно незнакомая девушка с холёным и капризным лицом. Она смотрела на Марину с явным презрением и злостью.
– Ну и что он в тебе нашёл? – выпалила она, не здороваясь.
– Кто? – Марина уставилась на неё непонимающим взглядом.
– Не строй из себя дурочку, – резко оборвала её девушка. – Гена вчера катал тебя и твоё чадо по кафешкам? Тебя! И ты мне ещё дуру включаешь? Я знаю, иногда богатых тянет на нищебродок вроде тебя, но ты особо не радуйся. Гена – мой жених, и свадьба через месяц. Так что отвали тихо, самостоятельно и быстро, иначе я тебя в порошок сотру. А чтобы ты не сомневалась в моих возможностях, сегодня получишь «привет» от своей квартирной хозяйки. Если этого будет мало, я найду другие способы.
С этими словами незнакомка зло ухмыльнулась, дёрнула дверь и громко захлопнула её, едва не ударив Марину.
«Чудеса кончились. Начались сюрпризы», – невесело подумала Марина, направляясь в ванную, чтобы привести себя в порядок под струями холодной воды.
Квартирная хозяйка действительно не заставила себя ждать. Телефон зазвонил, как только Марина вышла из душа.
– Мариночка? – голос хозяйки звучал смущённо и напряжённо. – В свете новых обстоятельств я вынуждена вдвое повысить вам арендную плату.
– Вдвое? – Марина не поверила своим ушам. – У вас и так была далеко не самая низкая цена.
– Мне эта цена останется, – вздохнула хозяйка. – Я пожадничала, не заключив с вами официальный договор, и теперь расплачиваюсь за это. Половину суммы я обязана буду отдавать за то, чтобы налоговая по-прежнему не знала о моих дополнительных доходах.
«Так эта стерва ещё и заработает на этом!» – ахнула про себя Марина, теряя дар речи от возмущения.
«Интересно, что было бы лучше: перетерпеть неудавшийся утренник или иметь теперь такие проблемы?» – размышляла она, готовя Кате любимую овсянку с изюмом и мёдом. Дочь любила есть её холодной и загустевшей, так что нужно было торопиться. «Хотя, что уж теперь гадать, как сложилось, так сложилось. Интересно, а Геннадию Петровичу тоже достанется? Наука, что ни один добрый поступок не остаётся безнаказанным?»
Внутри кипела злость, мозг лихорадочно искал выход из финансового тупика, но решения не находилось. Марина и так работала на полторы ставки, а зарплата в фирме была на приличном уровне. Без связей и протекции найти более высокооплачиваемую работу было невозможно, а нагрузку увеличивать уже некуда – она и так выбивалась из сил, чтобы обеспечить Кате образование в хорошей школе.
В понедельник офис встретил Марину суетой и новыми авралами. Геннадий Петрович был хмур и сновал туда-сюда с озабоченным видом. «Всё-таки досталось и ему… Из-за меня…» – сделала вывод Марина и поспешила уйти убирать склад, чтобы не напоминать лишний раз шефу о проблемах, которые свалились на него из-за неё.
«Странно, почему он до сих пор не женат? Не мальчик ведь уже», – невольно размышляла Марина, пока её руки механически орудовали шваброй. Мысли никак не хотели успокаиваться, несмотря на физическую работу. «Может, это не первый брак, и девушка чувствует себя неуверенно? С чего бы явно состоятельной, молодой и привлекательной особе так активно выяснять отношения с уборщицей и плести низкопробные интриги? Тут явно что-то нечисто». После смерти Бориса Марина стала особенно чутко искать скрытые мотивы в действиях других людей, хотя сама не могла объяснить, почему её разум всё время возвращается к этому.
Размышляя подобным образом и двигаясь шваброй, она добралась почти до выхода со склада. Решив передохнуть, она бросила случайный взгляд на улицу. Открывшаяся картина заставила её замереть. У входа стояла знакомая машина шефа, а в неё, надменно поджав губы, садилась недавняя гостья, искусно накрашенная, но явно недовольная. Геннадий Петрович возился с передней дверью, и его лицо выражало смесь злости и лёгкой вины.
– Вот же зараза, прицепилась, – послышался за спиной голос напарницы Ленки. – Ничего хорошего из этого не выйдет.
– А кто это? – сделала вид, что видит девушку впервые, Марина.
– Невеста, если можно так сказать, – фыркнула Ленка. – Читай между строк: камень на шею.
– Почему же он тогда на ней женится? – удивилась Марина.
– У богатых свои правила, – Ленка явно была хорошо осведомлена через кого-то из сотрудников компании. – У Геннадия Петровича бизнес, родители этой особы крутятся в той же сфере. И эта семейка мечтает объединиться: дома и компании сплетутся в один большой бизнес.
– Геннадий Петрович не похож на человека, которого легко можно женить, – с сомнением покачала головой Марина.
– Именно поэтому его и женят. Раньше он был вольной птицей: горы, реки, путешествия. Дела больше вёл его отец. Теперь тот стал прихварывать, втянул сына в бизнес и требует продолжения рода. Хватит, мол, нагулялся, пора остепениться. А поскольку боится, что сын снова сбежит, нашёл ему подходящую невесту – дочь компаньона. Наш-то любит отца, здоровому перечил, а больному уже нет.
– Ну, им виднее, конечно, – пожала плечами Марина. – Только счастливой парой они сейчас мало похожи, а что будет потом – одному Богу известно.
С этого дня Марина старалась избегать шефа, чтобы не провоцировать новые недоразумения.
Наступил день, когда нужно было платить за квартиру. Марина просидела полдня, составляя столбики доходов и расходов. В любом раскладе денег не хватало даже для минимального баланса, не говоря уже о покрытии новой суммы аренды. Поиски нового жилья пока не принесли результатов, и ей пришлось искать способ оплатить текущее. Тяжело вздохнув, она открыла заветную шкатулку с вертящейся балериной на крышке. Внутри хранились её сокровища: обручальные кольца, серёжки, подаренные Борей на свадьбу, колечко после рождения Кати и несколько скромных украшений матери. После минутных раздумий она достала мамин кулончик в виде золотой капли. Он приятно холодил руку, готовую отнести его завтра в ломбард. «На этот платёж хватит, а там, глядишь, найдётся жильё подешевле, да и школьные расходы во время каникул не понадобятся. Выкуплю. Обязательно выкуплю». Она старалась не думать о том, сколько подобных обещаний давалось прежде, искренне надеясь, что на этот раз всё сложится иначе.
Ломбард встретил её тишиной и каким-то печальным великолепием. Большие тропические пальмы соседствовали с вазами, статуэтками и миниатюрными шахматными столиками – предметами, которые их владельцы пытались превратить в деньги. Людей почти не было, только у стойки оценщика стоял молодой человек с охотничьим ружьём, пытаясь выторговать за него максимум.
– Это не деньги за такое ружьё! – горячился он. – Это же Бенелли! Нарезное, для крупного зверя! Его с руками оторвут, не сбивайте цену!
Оценщик что-то бормотал под нос, всем своим видом показывая, что клиента на это ружьё ещё надо найти, а деньги он отдаёт сразу, не будучи уверенным в быстрой компенсации. Парень, получив деньги, недовольно цедил: «Крохобор, Гобсек, грабёж средь бела дня».
Марина уже собиралась подойти к оценщику, когда звякнул колокольчик на двери. Обернувшись, она вместо того, чтобы двинуться вперёд, кинулась прятаться за огромным панданусом, придвинув для надёжности напольную вазу.
В ломбард ворвалась невеста её шефа и бросилась к парню с ружьём:
– Стас, ты совсем идиот? Какого чёрта тебя сюда занесло? Возвращай деньги и забирай ружьё!
«Что за девушка? Скандалы – её основной способ общения? Интересно, она вообще умеет говорить спокойно?» – подумала Марина, пытаясь устроиться удобнее в своём укрытии: «Главное, не нарваться – опять неприятностей не оберёшься».
Но парень не реагировал на крики, мотнул головой и потянул девушку подальше от оценщика – прямо к Марининому укрытию.
– Милка, не ори. Мне срочно нужны деньги. Другого способа их добыть у меня нет. Отец заблокировал все карты.
– А ты думал, он даст тебе безлимит после того, как ты взломал систему «Банк-клиент» и чуть не разорил нашу фирму?
– А что мне было делать? – огрызнулся парень. – Ты бы пожалела меня, если бы знала, каково быть на счётчике. Я едва жив остался.
– Пожалеть? – её голос стал похож на смесь шипения и свиста. – Может, ты ещё забыл, что это ружьё связано с убийством егеря? Тебе самому жизнь дорога? Или ты хочешь угробить всю семью? Если всё выплывет, старший Муромов может передумать женить на тебе своего сына. Ты его знаешь – он с принципами. И кто тогда спасёт наш семейный бизнес? Ты? Ты его уже пустил ко дну. А я согласилась ради семьи терпеть рядом с собой всю жизнь этого тюфяка, а ты сейчас ставишь всё под удар.
– Всё можно обратить себе на пользу, – Стас вошёл в раж и начал ехидничать: – Не придётся с тюфяком валяться. Найдёшь себе мачо! – Он громко захохотал, представляя эту картину.
– Ясно, ты уже принял свою дозу, – процедила Мила с холодной яростью и резко развернулась к выходу. Стас, подождав, пока она скроется из виду, последовал за ней.
Марина сидела за кадкой, словно парализованная. Где-то в глубине её сознания начала формироваться мысль, что она, возможно, случайно приблизилась к разгадке убийства Бориса. Но страх и шок от услышанного не давали ей двинуться с места. Неужели всё так примитивно? Игрок, для которого страх потерять деньги сильнее страха перед убийством… И наркотики добавили ему безумия. Из-за всей этой грязи погиб её Боря. Боль, которую она почти забыла, снова вспыхнула с новой силой, разрывая сердце. Марина прислонилась горячим лбом к холодной вазе. Оценщик скрылся в подсобке, и она поняла, что пора выбираться. Дрожащими руками и плохо слушающимися ногами она выскользнула на улицу. Добравшись до ближайшего сквера, купила бутылку ледяной минералки и присела на скамейку. Холодная вода немного освежила её, и решение пришло внезапно. В телефоне всё ещё был записан номер следователя, который вёл дело Бориса. Непослушными пальцами она нашла его и позвонила. Трубку долго не брали. Гудки тянулись бесконечно, будто насмехаясь над её ожиданием справедливости. Наконец, за секунду до обрыва вызова, трубку сняли, и хриплый голос произнёс:
– Слушаю.
– Виталий Павлович? Это Марина Смирнова. Вы два года назад вели дело моего мужа, Бориса Смирнова, убитого в заповеднике.
– Да, помню. Что случилось?
– Виталий Павлович, я не могу утверждать наверняка, но, скорее всего, только что в ломбард сдали ружьё, из которого убили Бориса. Я случайно услышала разговор.
– Адрес? – коротко спросил он. Марина поняла, что машина правосудия снова пришла в движение. Сообщив адрес, она как в полусне добралась домой, приготовила ужин, почитала с Катей «Приключения Тома Сойера». Как только дочь уснула, Марина легла и моментально провалилась в глубокий сон без сновидений. Утром, с трудом проснувшись, она отправилась на работу.
У входа в офис стояла машина Геннадия Петровича, из которой он доставал ящик шампанского, минеральную воду и несколько бутылок виски.
«К свадьбе готовится», – отметила про себя Марина. – «Наверное, будет отмечать в офисе». Она замерла. Что делать? Она теперь знает то, о чём он даже не подозревает. Сказать? Будет ли он её слушать? Может, он любит эту взбалмошную Милу? Та уже однажды доставила Марине крупные неприятности, и повторять опыт не хотелось. Если история с преступлением её брата выплывет, свадьба может расстроиться сама собой. А если нет? Или они успеют пожениться до того, как всё станет известным? Но какое ей дело до этого человека? На этом месте Марина почувствовала укол совести. Этот человек недавно сделал праздник ей и Кате, совершенно чужим людям. Теперь его благосостоянию и счастью угрожает опасность. Ясно, что для Милы он просто кошелёк. С другой стороны, в бизнесе могут быть свои нюансы. Марина уже собиралась уйти, но Геннадий Петрович заметил её.
– Добрый день! Я уж думал, вы заболели. Вас давно не видно, – улыбнулся он.
– Я сейчас больше на складе, – ответила Марина и неожиданно для себя выпалила: – Геннадий Петрович, обещайте, что если то, что я расскажу, вам окажется неинтересным, вы не выгоните меня и никому не расскажете.
– Звучит интригующе, – посерьёзнел он. – Хорошо, если это действительно важная информация, я постараюсь, чтобы ваш рассказ не принёс вам ущерба.
– Важная, – уверенно сказала Марина. – Просто я не уверена, моё ли это дело.
– Тогда пойдёмте в кабинет, – предложил Геннадий Петрович, распахивая перед ней дверь.
Бабочка, залетевшая в кабинет, билась о стекло. Марина никак не решалась встать и выпустить её. Геннадий Петрович сидел напротив, чертя на бумаге замысловатые узоры. После её рассказа он молча сидел тридцать минут, разрисовывая уже пятый или шестой лист. Пауза затянулась, и Марина не знала, как её прервать. Наконец, она решилась:
– Давайте выпустим.
– Кого? – поднял он непонимающие глаза.
– Бабочку, – мягко улыбнулась Марина. – Она уже долго бьётся о стекло. Жалко её.
Шеф неожиданно улыбнулся по-детски и открыл окно.
– Ну, я пойду, а то сегодня у меня сплошной прогул, – заторопилась Марина.
– Спасибо вам, Марина, – сказал он серьёзно, но в глазах плескалась боль. – Я никогда не забуду вашего смелого поступка.
– Да ладно, – смутилась она и вышла.
Через несколько недель тяжёлые двери районного суда распахнулись, выпуская сосредоточенную Марину. У входа стояла знакомая тёмно-красная машина.
– Ну что, приговор вынесли? – спросил Геннадий Петрович.
– Да. Баллистическая экспертиза – вещь упрямая, – кивнула Марина. – У защиты не было аргументов.
– Тогда я вас приглашаю, – в его глазах мелькнули озорные искорки.
– В ресторан? – попыталась угадать она.
– Хуже. В ЗАГС, – серьёзно ответил он. – Я так долго настраивался на этот шаг, что боюсь, второй раз мне это не светит.
– А их не смутит смена невесты и повторное заявление? – усмехнулась Марина.
– Не думаю. А если смутит, объясню, что теперь знаю все марки нарезных ружей, – важно ответил Геннадий.
