Бродяжку утопленницу отправили в морг, но врач узнал в ней подругу детства
Дежурный врач, осмотрев пациентку, устало потянулся и подошёл к окну. На улице крупными хлопьями падал первый снег. Доктор закурил и обернулся к медбрату:
— Что делать-то будем? Она уже ледяная, толку-то возиться.
Виктор подошёл к каталке и проверил пульс. Он не прощупывался, но ресницы женщины, казалось, подрагивали. Он отбросил с её лица прядь мокрых волос и застыл — лицо показалось ему знакомым.
«Юля?» — подумал он, но тут же отмахнулся от этой мысли. У Юли было ухоженное округлое личико с ямочками на щеках, которые углублялись, когда она улыбалась. А перед ним лежала измождённая бродяжка неизвестного возраста.
Пока Витя стоял у каталки, дежурный врач уже вызывал санитаров из морга. Те перегрузили безжизненное тело на свою каталку, накрыли морговской простынёй и покатили её по коридору. Доктор удовлетворённо докурил и хотел уже выйти из приёмного покоя, как вдруг заметил, что не отдал санитарам файл с паспортом и сопроводительными документами. Санитары уже загрузились в лифт и спускались в подвальный этаж.
— Вить, — обратился он, — у утопленницы документы остались. Отнеси, пожалуйста, в морг, а потом можно и покемарить, — сказал он, зевая.
Витя взял листы и, чтобы не ждать лифта, пошёл к лестнице. На площадке между этажами ярко горела лампочка, и он заметил в верхней строке сопроводительного листа данные пациентки: Саар Юлия Геннадьевна, 17 марта 1994 года рождения. Внутри файла лежал влажный паспорт, где уцелела только ламинированная страница с данными и фотографией. Штампы о прописке и других событиях были размыты.
У Вити задрожали руки. Витя и Юля родились в одном и том же году и даже в одном и том же месяце. Она была старше него на несколько дней. Они жили в квартирах напротив и ходили в одну группу детского сада. Мальчик и девочка с раннего детства были уверены, что приходятся друг другу родственниками.
Юля очень удивилась, когда в их доме появился малыш Тима, и ей сказали, что это её брат.
— Какой брат? — недоумевала она. — А Витя кто мне?
Родители почему-то рассмеялись и сказали, что Витя — сосед. Но как теперь объяснить подружкам в садике, что Витя ей вовсе не брат, как она им говорила, а какой-то там сосед?
Примерно такая же история произошла и в семье Вити, когда у него родилась сестрёнка Таня. Папа сказал, что Витя, как старший, должен будет её беречь и защищать. А мальчик спросил:
— А Юля как же?
— Юля? — не понял отец.
— Кто Юлю будет защищать, если мне теперь Таню нужно?
Папа улыбнулся:
— Думаю, ты сможешь защитить и Юлю, и Таню. Ты же у нас молодец.
Мальчишка кивнул, а папа добавил:
— Но ты всё-таки не забывай, Юля тебе просто соседка, а Таня — родная сестра.
Витя тоже озадачился этим словом «соседка». Он-то думал, что оно применимо только к бабушкам, которые живут на первом этаже. А при чём здесь Юля, с которой они с детства вместе?
Когда пришло время учиться, они попали в параллельные классы и устроили своим родителям скандал.
— Не буду ходить в школу! — кричала Юля. — Меня там с каким-то толстым мальчишкой посадили, он на уроках достаёт из портфеля еду и ест. Я хочу с Витей сидеть!
Витя не только выражал претензии, но и предлагал конструктивное решение проблемы.
— Я больше в эту вашу школу не пойду! — заявил Витя. — В классе столько девчонок, пусть хоть одну на Юлю поменяют.
Родители обратились в администрацию школы, и детей оформили в один класс, даже посадили за одну парту, с условием, что они не будут разговаривать на уроках. Витя и Юля пообещали, и так проучились всю начальную школу за одной партой, боясь, что их опять рассадят по разным классам.
Они и правда не смели разговаривать друг с другом на уроках, зато на переменах не могли наговориться. Тем, кто дразнил, Витя доказывал, что Юля его сестра, только не родная. Но мальчишки не сдавались, и он наконец смирился.
«Ну и ладно, жених так жених,» — думал он. «Вот вырасту и правда женюсь на Юле, тогда увидят.» Что они должны были увидеть, Витя ещё и сам толком не знал. Но мысль о будущем рядом с Юлей его успокаивала.
В подростковом возрасте у Юли неожиданно появились поклонники из параллельного и старших классов. Они подстерегали её с Витей возле школы и, когда те шли домой, пытались выкрасть юную красавицу у её вездесущего охранника. Витька отбивался рюкзаком и всем, что попадалось под руку. Юля поначалу ему тоже помогала, но как-то после урока вдруг заявила:
— Знаешь, не провожай меня.
— Почему? — удивился Витя. — Тебе же лучше будет. Не надоело ещё драться?
Она только пожала плечами, и Витя проворчал:
— Ну как хочешь.
Он вышел из школы и, пройдя мимо группы старших ребят, спрятался за угол забора. Рядом со школой возводили детский сад. Через минуту он увидел, как Юля выбежала со школьного двора к стайке подруг, помахала кому-то из толпы чужих мальчишек и дальше пошла в сопровождении долговязого баскетболиста Роберта, который считался спортивной гордостью школы. Ошеломлённый Витя, чтобы не закричать, зажал зубами собственный кулак и стоял так до тех пор, пока смеющаяся парочка не скрылась за поворотом.
С тех пор Витя и Юля стали чуть ли не врагами. По крайней мере, парень с ней почти не разговаривал, хотя подруга и пыталась его растормошить.
После школы Юля вышла замуж за того самого баскетболиста и уехала с ним в другой регион, где её мужу предложили место игрока в перспективной команде. Её мама, подруга Витиной матери, то и дело рассказывала о постоянных разъездах молодой семьи по стране, о соревнованиях за границей, куда Юля неизменно сопровождала мужа, о её счастливой жизни. Витя слушал вполуха, считал Юлю предательницей и называл её козой. Хотя где-то в глубине души всё же мечтал, что она одумается, уйдёт от своего спортсмена и станет его женой.
Сам он поступил в мединститут на отделение спортивной медицины. Он всегда восхищался работой врачей во время соревнований по боксу и мечтал, что тоже будет залечивать раны или откачивать нокаутированных спортсменов на ринге.
Но на последнем курсе, когда до намеченной цели оставались считанные месяцы, в семье случилось горе: внезапно не стало отца. Мама от переживаний слегла, и на Витины плечи свалились заботы не только о ней, но и о младшей сестре Тане, которая ещё не закончила школу. Витя быстро понял, что чтобы прокормить семью, ему придётся взять академический отпуск и устроиться на серьёзную работу.
Он получил в институте документ, подтверждающий его квалификацию, и устроился на работу медбратом в больницу скорой помощи. Новичка сразу направили в отделение реанимации, где ему часто приходилось и откачивать умирающих, и обрабатывать раны. «Ну, не ринг, конечно, но тоже дело благородное,» — думал Виктор, выводя очередного пострадавшего в ДТП из болевого шока. Он даже не мечтал о таком и подумывал, стоит ли ему преследовать ту же цель или остаться в реанимации и помогать обычным людям.
И теперь Юлю, исхудавшую и грязную, увозили в морг!
Виктор догнал санитаров и остановил каталку:
— Ребята, стоп! Ошибочка вышла. Срочно её в реанимацию.
— Ты что? Павел Сергеевич чётко написал: смерть от переохлаждения.
— Да погодите вы, — прикрикнул медбрат, видя, что санитары уже собрались втолкнуть каталку в холодильник.
Он сам её развернул и потащил обратно к лифту.
— Виктор Николаевич, тогда под вашу ответственность, — сказал старший.
— Ну, разумеется, — крикнул им Витя.
В реанимационном отделении лежали всего две пациентки: бабушка с инфарктом и молодая женщина с черепно-мозговой травмой. Виктор подхватил Юлю на руки — она была лёгкой, как подросток, и переложил на свободную койку. «Плохо дело,» — подумал он, тщательно укутав пациентку сухим полотенцем и обрезав её длинные мокрые волосы как можно короче. Затем он обмотал голову полотенцем и поставил капельницу с общеукрепляющим и электролитами.
Состояние было тяжёлым, но стабильным: температура тела упала до критической отметки, по приборам пульс едва достигал 40 ударов в минуту, артериальное давление было низким.
Он смотрел на Юлю и всё ещё не мог поверить, что это она. Тонкая синюшная кожа плотно обтягивала её тело, ничего в её облике не указывало на счастливую жизнь, о которой с таким воодушевлением рассказывала мать Юлии. Вдруг Витя услышал за спиной недовольный голос дежурного врача:
— Витёк, а что здесь происходит?
— Павел Сергеевич, пациентка всё ещё жива. Ну, сами посмотрите, — указал он на монитор.
— Погоди, я не понял, её же увезли морговские санитары. Как она оказалась в реанимации?
Виктору пришлось признаться:
— Это я их догнал и развернул каталку.
— Ты что, хочешь меня под статью подвести? Типа неоказание помощи или неисполнение прямых служебных обязанностей? Ты этого добиваешься? — распалился доктор Павел Сергеевич.
— Да не было у меня никакого злого умысла, просто… эта девушка моя двоюродная сестра, — опустил голову Витя.
Врач оторопел, он никак не мог представить, что какая-то бомжиха могла оказаться нормальным человеком, да ещё и родственницей его сотрудника.
— Это что ж ты за ней не уследил, Витёк? Как она до такого состояния дошла? — спросил доктор.
— Не знаю, — признался Витя. — Вот жду не дождусь, когда в себя придёт.
— Так, вот что, — деловито потёр ладони доктор. — Раз уж она тебе так дорога, я сейчас хороший препарат подгоню, а не эту припарку.
Он куда-то ушёл и вернулся с новым флаконом. Витя сменил его в капельнице и горячо поблагодарил начальника:
— Спасибо вам, Павел Сергеевич, я ваш должник.
— Да не за что, — ответил доктор. — Как-никак, я же доктор, — и он снова ушёл отдыхать.
Виктор дождался, пока раствор полностью выйдет из системы, вынул иглу из вены и опустился на стул рядом с кроватью, прикрыв глаза. В голове крутились тысячи мыслей, мешая даже на короткое время отключиться и отдохнуть.
Вдруг он вспомнил слова отца, сказанные в далёком детстве: «Я думаю, ты сможешь защитить Юлю и Таню. Ты же у нас молодец.» Он прошептал: «Ну вот, пап, пришлось,» и задремал.
Под утро его разбудил стон. Юля тяжело дышала и повторяла одно и то же слово: «Зачем?» Витя подошёл ближе.
— Юль, Юля, — тихо позвал он.
Она приоткрыла глаза и, видимо, не узнав его, чуть слышно сказала:
— Зачем вы меня спасли? Я не хочу жить.
— Это я, Витя. Успокойся, с тобой всё хорошо.
Она всмотрелась в него и заплакала:
— Витя, я не хочу…
Он сделал ей успокоительный укол и снова сел рядом. «Что значат её слова? Она что, пыталась покончить с собой?» — угрюмо думал он. «А что её подтолкнуло?» Сдав смену, Виктор попросил дежурную медсестру уделить особое внимание Юле. Сменщица пообещала приглядеть и, если что, сразу позвонить.
Приехав домой, Виктор первым делом позвонил в дверь напротив.
— Анна Петровна, вы с Юлей давно общались? — спросил он у матери Юли.
— Не так уж давно, позавчера вроде. Сказала, они едут за границу, и звонить она какое-то время не будет. А что такое?
— Да как вам сказать… к нам поступила пациентка, уж очень на неё похожая. Но раз Юля за границей, значит, это не она, — отозвался он и хотел было уйти, но тут женщина схватила его за рукав.
— Погоди, Витенька, что-то у меня на душе неспокойно, понимаешь? Голос у неё по телефону был какой-то странный. Я спросила, что с ней, а она говорит: «Не переживай, мол, насморк небольшой, ничего страшного.» А у меня потом долго осадок на душе был, будто она мне неправду сказала. Не обманешь сердце материнское.
Витя как мог успокоил её и наконец пошёл домой. Вечером позвонила сменщица:
— Витя, тут твоя сестра пыталась из окна выйти, еле удержали. Боюсь, как бы её в психушку не перевели.
Виктор немедленно рванул туда. Юля лежала под капельницей, но, увидев его, отвернулась к окну, из чего он сделал вывод, что она узнала его.
— Ну что, поговорим?
Она молчала.
— Твоя мама рассказывала, что на днях ты собиралась за границу.
— Мама… ну да, конечно. Она же уверена, что со мной всё в полном порядке. По-другому у её дочери и быть не может, — вдруг разговорилась Юля. — А я… я всё это время врала. Никуда я со своим Робертом не ездила, потому что он не брал меня. Говорил, нечего мне в квартире в чужом городе скучать. И я скучала в своём городе. Профессии нет, образования тоже. Одна дорога — на рынке торговать. Я и устроилась туда. А супруг как узнал, так рассвирепел, избил меня до синяков. Говорит, ещё не хватало, чтобы моя жена торгашкой работала. А я ему говорю: «Да лучше торгашка, чем целыми днями в клетке сидеть.» Потом он совсем озверел, похоже, любовницу завёл. А меня только во всём и винил: и что у него в команде не ладится, и что соревнования проигрывают. В общем, я ушла от него, а родителям продолжала рассказывать, что у меня всё классно.
Жила в хостеле с мигрантками, питалась кое-как, испортила желудок. В итоге начала болеть и худеть, и меня перестали ставить на продуктовые ряды — мол, вид у тебя не презентабельный. Перешла на торговлю сувенирами, но выручка там была совсем слабая. Когда удавалось заработать приличную сумму, она уходила на лекарства. Чем дальше, тем страшнее становилось. В какой-то момент я поняла, что больше не могу ходить на работу и решила: будь что будет, поеду домой, покаюсь. Не выгонят же из дома. Как добралась сюда — отдельная история, даже вспоминать не хочется.
И вот иду по родному городу, думаю: «Ну, наконец-то я дома.» И в этот момент звонит мама: «Доченька, как ты?» Ну, я и не смогла признаться, как я и где. Начала опять рассказывать, что мы уже в аэропорту, скоро улетаем. И вдруг вижу — стоит на тротуаре наш учитель, слушает мои бредни и смотрит на меня с недоумением и даже брезгливостью. Я быстренько попрощалась с мамой и как побежала прочь. Бегу, а самой так стыдно, так противно. Кому я такая лживая нужна? Маме, брату Димке? Да они замертво упадут, как увидят, какая родственница к ним заявилась. Добежала до моста и бросилась в реку. И знаешь, что хуже всего? Вода оказалась обжигающе холодной, меня всю сковало. А я, понимаешь, не тону. Надеялась, вода в одежду наберётся, на дно потащит, а оно не получается. Зубами стучу, не знаю, сколько я там барахталась, пока не отключилась.
Витя смахнул пот со лба.
— Эх, Юлька, что же ты с собой сделала и ради кого? Ради баскетболиста-неудачника?
— Ой, не напоминай мне о нём, — попросила она. — Если бы ты слышал, какими сладкими речами он меня завлекал…
— Я вчера с твоей мамой разговаривал, — твёрдо сказал Виктор. — Она чувствует, что ты что-то не договариваешь, переживает за тебя. Давай я ей позвоню. Ну пусть она к тебе придёт.
Юля сначала замотала головой, а потом заплакала.
— А может, и правда. Пусть лучше здесь меня увидят под капельницей, чем в моём знаменитом пуховике.
Через час Анна Петровна была уже возле дочери. Юля обняла её, рыдающую как над усопшей, гладила по седым волосам и приговаривала:
— Не надо, мамочка, ну не надо.
Через две недели усиленного питания, прогулок на свежем воздухе и витаминной терапии Юля заметно похорошела. На щеках вновь появились забавные ямочки, с лица исчезли синяки, губы приобрели здоровый розовый цвет.
Проходя мимо её палаты, Павел Сергеевич даже присвистнул:
— Какие красотки у нас лежат!
Но его тут же осадил Виктор:
— Простите, я сказал вам неправду. Юля мне не сестра, а невеста. Так что, пожалуйста, проходите мимо.
— Эх, — вздохнул доктор, — какая нынче молодёжь пошла, всё что-то мутят.
Идя по коридору с букетом, который ей подарил Витя в честь выписки, Юля благодарно улыбалась врачам, медсёстрам, санитаркам, благодарила всех и прощалась.
Работники морга, курившие у выхода, завидев Юлю, уважительно поздоровались. А потом переглянулись, но она этого не видела. Она шла домой и впервые за несколько лет от души хотела жить. И не просто жить, а любить и быть любимой, потому что именно сегодня Витя предложил ей стать его женой.
