— Я же к вам вернулся! – проговорил Вася. – Все осознал
— Так я же отец твой! – возмутился Вася. – Как ты так можешь?
— Какой же ты отец? – Люда презрительно на него посмотрела. – Приехал он, понимаешь! Прощения просить! А кому надо твое прощение?
— Мама, даже не начинай! – вскричала Марина.
— Ты ошибку делаешь! И при этом самую большую в жизни! – твердила Лариса. – Я видела уже таких мальчиков. Ничего из них путного не выходит!
— Не строй из себя психолога или там многоопытного специалиста! – отмахивалась Марина, продолжая собираться на свидание. – Отец от нас ушел, когда мне три было.
Дядя Гриша только два года с нами прожил. А про остальных я и говорить не буду, про них тебе вся деревня расскажет!
— Постыдилась бы такое матери говорить! – покачала головой Лариса.
— А что? Правда в одном месте заколола? – скривилась Марина. – Вот и не надо меня учить! Сама-то сколько раз обжигалась, а правильно ни разу и не выбрала!
— Конечно, мать у нас – никто! Мать можно обижать!
— Мама, да никто тебя не обижает. Просто не надо давать советы там, где ты сама ничего не достигла!
— Зато я могу сказать, что я обожглась там, куда ты сейчас лезешь! А про твоего Ваську все окрестные деревни знают! И цену ему знают, и повадки назубок!
— Завидовать – плохо! – бросила Марина, прикалывая брошь на воротник.
— А я и не завидую! Я бы от такого бежала, и косы назад!
— Да я не про тебя, а про этих, которые все знают! Видит око, да зуб не имеет! Вот это про них! Васька – первый красавец! Обходительный, ласковый, внимательный. А этим матронам до его прелестей, как на ходулях до Луны!
Марина беззвучно рассмеялась и кивнула головой:
— А ты, значит, радуешься, что он на тебя внимание обратил?
— А мне что, горевать прикажешь? Председателя дочку он послал! На докторшу молодую даже не взглянул! А хотя они – о-го-го! Значит, я самая лучшая! Самая красивая!
— И самая глу.пая, если в его россказни веришь!
— Так, мать, — Марина нахмурилась, — не зли меня! Васенька – прекрасный вариант! Я с ним всего трижды погуляла, а мне уже вся деревня завидует!
— Нечему там завидовать! – Лариса старалась объяснить. – Такие, как твой Васька, люди поверхностные. Ничего они не умеют, и уметь не хотят!
Вот он видит, что ему из-за внешности все прощается и легко дается, этим он и пользуется! И тобой он воспользуется, а потом бросит!
— Слушай, — Марина развернулась к матери, — так это же и ты мне завидуешь! Сама когда-то обожглась и думаешь, что со мной так будет! А вот и нет! Не будет! Меня Вася любит!
— Говорит, — обреченно проговорила Лариса, — они все мастера говорить.
— Вот! Вот! Вся твоя зависть наружу вылезает! – Марина расхохоталась. – Я не такая глу.пая, как ты думаешь! Меня не обманешь!
***
— Ну, и кто оказался прав? – с насмешкой спросила Марина, заканчивая старый спор.— Все равно я не согласна с твоим выбором, — ответила Лариса, расправляя шлейф свадебного платья. – Васька твой, как был ба.лбес, так им и останется!
— А замуж он меня берет! — Марина показала язык отражению матери в зеркале.
— А ты думаешь, что брак это навечно? Знаешь, мужчины и сбегают, и бросают, да и просто налево ходят.
— Ты опять свою жизнь вспоминаешь? – рассмеялась Марина. – Вася меня три месяца уговаривал! На коленях ползал! Предложение прилюдно делал!
— Позер и балагур, — проворчала Лариса.
— А если бы тебя зависть не душила, ты бы увидела искренние чувства! – Марина снова уколола мать.
— Доченька, клянусь тебе всем, чем только можно, больше всего на свете я хочу, чтобы было именно так! Но с Васькой… — она поджала губы и покачала головой, — не будет тут ничего хорошего!
— Мама, хватит наводить тень на плетень! Все! У нас свадьба! Мы женимся! Гостей со всей округи созвали, кредитами обвешались, что елка гирляндами! Все по высшему разряду, что городские от зависти удавятся!
— Да-да, — посетовала Лариса, — еще и кредиты. Мы же, как люди, не можем! Нам размах подавай!
— А я себя не в свинарнике нашла, чтобы как все! У меня лучший жених! У меня будет лучшая свадьба! И будет самая лучшая семья! И я этого достойна!
— Достойна, доченька. Достойна, — Лариса поправила фату. – Твоими бы устами…
***
Хороший макияж скрывал, как Марина то бледнела, то краснела под фатой. Только руки подрагивали, держа свадебный букет.— Вашего жениха еще нет? – спросила работница загса, высунувшись из двери.
Лариса только отрицательно покачала головой.
— Тогда я следующих запускаю, — сказала она и скрылась за дверью.
— Где он? – безжизненным тоном обратилась Марина к родителям Васи.
— Мы, как утром выезжали, — отозвалась мать, — собирался он. Мы и Толика, свидетеля, значит, дожидаться не стали, сразу сюда поехали.
— Может, машина сломалась? – предположил его отец.
Когда пропустили третью пару, подъехал свидетель:
— Пропал он, — выпалил, вывалившись из машины. – Ни его, ни вещей.
Марина посмотрела на мать, та лишь печально вздохнула.
— Паспорт! – воскликнула Марина. – Мы же паспорта сдавали в загсе! Он без паспорта не уедет!
— Ага, — кивнул Толик, — сейчас! – Вернулся через три минуты. – Паспорт тут, но срок действия у него еще месяц, потом под замену.
Говорил он негромко, но прозвучало, как через микрофон.
— Хороша свадебка! – послышались голоса в толпе. – Погуляли всласть! Сбежал паразит, как есть сбежал! Так может, приедет еще?
— Ага, конечно!
Гости начали потихоньку рассасываться. Получаса не прошло, как на ступеньках загса остались Марина с мамой и родители Васи.
— Поедем мы, дочка, — сказала мама несостоявшегося мужа, — не приедет он.
— Сбежал, — кивнул его отец, — а без подарка не оставил. Мы с матерью по кредиту взяли.
— И мы взяли, — зло проговорила Марина.
Лариса придержала дочь.
— А ты не бычь! – сказала Васина мать строго. – Найдется, с него стребуем, а так все одно отдавать надо!
Не прощаясь, они сели в машину и уехали.
Марина без сил опустилась на ступеньки, выронив букет на землю.
— Мама, ну как так можно?
Лариса подобрала букет и присела рядом:
— Я не знаю, как так можно, но это происходит.
— Мама, ты была так права, а мне гордыня глаза застила.
— Да, неважно сейчас, кто был прав, а кто виноват. Это случилось и с этим нужно жить.
— Господи, — Марина обхватила голову руками, уничтожая прическу, — как теперь домой возвращаться? Люди будут в спину смеяться и пальцами тыкать!
— Раньше ты меня не слушала, так хоть сейчас послушай, — проговорила Лариса, помогая дочери подняться. – Гордыня тебя проучила, молвой наказала.
Теперь тебе гордо нужно все испытания снести и с гордой же головой идти дальше по жизни.
Случилось? Ну, случилось! Не показывай, что сломалась!
— Мама, так ты же не все знаешь, — Марина сглотнула комок, — ребенка я жду от этого га.да!
— А ты иначе думай, — посоветовала Лариса, — ребенка ты ждешь своего! Для себя! Для меня! Наш это ребенок. А то, что там кто-то поучаствовал? Так это ты лучшего бычка из племени использовала. Поняла?
Марина смотрела на мать совсем другими глазами. Она видела не ту неудачницу, которая одна растила дочь, периодически меняя кавалеров, а видела она гордую женщину, которую не так легко сломать, как бы судьба к ней жестока не была.
***
— Вы не правы и я вам это доказала! – сказала Люда, убирая распечатки в сумку.— Знаете, с таким характером вам будет не просто в жизни, — проговорил преподаватель, — но я горжусь такой студенткой. Вы многого добьетесь в жизни.
— Спасибо, Андрей Ефимович, — Люда позволила себе легкую улыбку, но не надменную и самодовольную, а добрую и открытую.
— Отметку я исправляю, ваш доклад на стенд, а за экзамен ставлю автомат!
— Спасибо! – улыбка стала шире.
— Передайте мое уважение вашим родителям, — проговорил Андрей Ефимович, передавая девушке зачетку, — достойного человека они вырастили.
— Еще раз спасибо, я передам!
***
Марина встречала дочь у входа в институт и жутко волновалась. Скандал, который разразился между ее дочерью и преподавателем поднял на уши все учебное заведение.Педагогический совет поднял вопрос об отчислении за хамское отношение и непризнание авторитета, но Люда билась до последнего.
Потребовала предоставить возможность доказать свою правоту. Ректор поворчал, но, побоявшись огласки, разрешил.
А вот Марина не была уверена, что дочь сможет отстоять свою честь и, чего греха таить, приехала вместе с ней, рассчитывая забрать документы и успокоить дочь.
— Мама! – прокричала Люда, выскакивая из дверей. – Я была права, и я знала это! И я доказала!
Огромный камень с оглушительным грохотом свалился с души Марины.
— А еще у меня автомат на экзамене!
— Господи, хорошо-то как! – воскликнула Марина, смахивая слезинку.
— Кто молодец? Я молодец! – танцевала Люда вокруг матери, размахивая зачеткой.
— К бабушке поедем? Или ты меня только до автобуса проводишь? – спросила Марина, когда порывы радости чуть поутихли.
— Конечно, поедем вместе! Цветы я утром полила, так что несколько дней они протянут! Я сама хочу бабушке рассказать, какая я молодец!
***
— Маринка! – только они вышли и автобуса, подскочила местная сплетница. – Там у вашего дома какой-то мужик трется. Я мимо проходила, а тот чуть ли не через забор лез.Я Лариске позвонила, так она, глухня, вечно телефона не слышит! – тараторила Ксения Павловна. – А я утром видала, что ты на остановку подалась, в город к дочке, понятно. Так я тебя тут уже третий час жду!
Ксения Павловна была дамой в годах и отличалась вальяжностью. А такие эмоции ей были не свойственны. Она буквально подпрыгивала, говоря каждое слово. А это повод для серьезного волнения.
— Что за мужик-то? — спросила Люда.
— Так я лица не разглядела, но такой, — она засунула седую прядь под косынку, — из подозрительных лиц.
Ты бы участковому позвонила, пусть он его проверит. У вас же ба.бский дом, если что и защитить некому будет. А этот, — Ксения Павловна мотнула головой, — кто его разберет!
— Разберемся, справимся, — проговорила Люда, сжимая в ладони газовый баллончик. – Мы хоть и слабый пол, а отпор можем дать!
***
— Мариночка, а ты совсем не изменилась! – проговорил мужчина щербатым ртом.— А тебя сложно стало узнать, — она смерила его взглядом.
Седой ежик, мутные глаза, шрам через все лицо, дефицит зубов, нет мочки уха. Сутулый, потрепанный, прихрамывающий на левую ногу. Черты лица хоть и искажены, но…
— Да, Вася, жизнь по тебе прокатилась катком, — проговорила Марина, а в голосе звучала сталь.
— Ты прости меня за то, что я тогда, — проговорил он, пытаясь улыбнуться, — неправильно я поступил, но жизнь меня сама наказала.
— Мама, — Люда указала на мужчину, — что это?
— Это твой отец, доченька, — ответила Марина. – Принесла нелегкая.
— Я же к вам вернулся! – проговорил Вася. – Все осознал. Повиниться могу. А и на колени могу встать!
Марина отвечать не спешила, но Люда молчать не стала:
— Послушай, ты, товарищ виноватый, а не пошел бы ты туда, откуда тебя лихим ветром принесло? Двадцать лет тебя знать не знали, видеть не видели. Еще сто прошло бы, ни на минуту бы не заскучали!
— Так я же отец твой! – возмутился Вася. – Как ты так можешь?
— Какой же ты отец? – Люда презрительно на него посмотрела. – Приехал он, понимаешь! Прощения просить! А кому надо твое прощение? Без тебя у нас все получилось и сложилось! Сами всего добились! Проваливай!
Вася отшатнулся, когда Люда на него направила баллончик.
— Мой характер, — проговорил он, отступая.
— Еще раз на пороге появишься, полицию вызову, — пригрозила Люда, — а мать с бабкой подтвердят, что ты нам угрожал. А судя по твоей биографии, — Люда кивнула на рисунки на руках, — надолго ты на свободе не задержишься.
— Уходи, — спокойно произнесла Марина.
Вася развернулся и пошел на окраину деревни, где в развалинах лежал дом его родителей. А больше ему идти было некуда.
Лариса Михайловна вышла из калитки:
— Вот это я понимаю женская сила! – проговорила она. – Русская женщина всегда может за себя постоять! Пошли в дом, пироги стынут!
