— Твои сбережения я отдал матери, ей нужнее — Заявил безработный муж
— Ты мог хотя бы посуду помыть к моему приходу? Я вернулась, не знаю за что хвататься, Саша! — снова злилась я.
— Не мужское это дело, Софи! — пафосно отозвался с дивана муж.
— Конечно, мужское только лежать и пенное глотать литрами, да с друзьями на рыбалку мотаться. Ты когда какие-то деньги в дом приносил? — заводилась я все больше после его ответа.
Муж добавил громкость на телевизоре, всем видом показывая, что разговор окончен, а я пошла мыть посуду. Все как всегда!
За три года нашего с Сашей брака, я все меньше понимала, что в этих отношениях забыла. Работала, как ломовая лошадь за себя и того парня, да еще и все домашние дела «от» и «до» были на мне одной. Жизнь прекратилась в день сурка. Очень усталого сурка с постоянным недосыпом. Я давно чувствовала себя жуком невывожуком, пыталась как-то донести мужу, что надо хотя бы домашние обязанности как-то равномерно распределить, но неизменно получала отповедь о «не мужских делах».
Мы поженились чуть больше трех лет назад. Познакомились случайно, в кулинарии. Я пришла туда купить булочек к кофе на утро, а Саша стоял в очереди за трубочками с сыром и чесноком. Это была одна из самых вкусных и недорогих кулинарий нашего города, тут всегда были очереди длинною с хвост мифического дракона. Как-то слово за слово, разболтались, потом вместе прогулялись до остановки. Оказалось, что и ехать нам в одну сторону. Пока ехали, обменялись телефонами и закрутилось. Саша работал на автомойке, был щедрым на подарки и заботливым.
Я как раз недавно закончила ВУЗ, устроилась в крупный цветочно-семенной магазин и быстро дослужилась там до звания директора отдела. Магазин был сетевой и один из самых больших и популярных. Приходя сюда, люди точно были уверены, что в семенном пакетике именно заявленный на упаковке сорт, а саженцы яблонь и роз самого высшего качества и снабжены всеми необходимыми сертификатами, подтверждающими качество. Мне моя работа нравилась, да и платили хорошо.
Поженившись, мечтали накопить в итоге на первый взнос и взять свое жилье, а пока пожить на съемной квартире. Мои родители жили в другом городе, а свекровь в нашем, но она особенно никогда в нашу молодую семью не лезла, не учила жизни и не изводила меня упреками. Впрочем, и особенно помощи и теплоты я от Екатерины Ильиничны не видела. Дежурные посиделки раз в несколько месяцев за семейным столом, редкие звонки с разговорами ни о чем. По большей части мы скорее избегали с ней друг друга, что меня полностью устраивало.
Решив, что временное жилье тоже наше жилье, ведь каждый день важен и бесценен, я поначалу с искренним удовольствием обустраивала квартиру-студию, которую мы арендовали у очаровательной старушки. Она напоминала мне великую советскую актрису Татьяну Пельтцер, что так мастерки играла в пожилом возрасте в отечественном кинематографе минувших времен. Даже голос был похож на черепаху Тортиллу в исполнении Рины Зеленой.
Я сшила красивые шторы в кухню – желтые, на которых, словно в пшеничном поле с волнующимися на солнце колосьями, рассыпались синие-синие васильки. Сама связала коврики в комнату, кухню и ванну. Постепенно квартирка переставала быть безликой, во всем чувствовалась моя рука и мое присутствие. Саша этого особенно не замечал, но уют и чистота ему нравились. График у меня был в целом стабильный, но могли выдернуть и в выходные дни, если это был разгар сезона.
С мая по ноябрь мы буквально зашивались всем коллективом. Работа с людьми не была легкой, и часто я приходила домой совсем без сил. Саша же особенно себя переработками не утруждал, а последнее время и вовсе бросил работу, сказав, что его на прежнем месте «не ценили и окончательно довели». Я пыталась уговаривать себя, что мужу тяжело, надо его поддерживать. Как могла, так и поддерживала, вот только он сидел дома уже почти полгода, в квартире от него было помощи как пельменей от зайца, да еще и требовал постоянно приготовить что-нибудь вкусненькое и тянул с меня деньги на свои хотелки.
Медленно, но верно, я начинала злиться. Я брала любые подработки, задерживалась сверхурочно, брала смены в выходные, а муж катался по рыбалкам, лежал на диване, грыз семечки и даже не удосуживался вымыть за собой тарелку и кружку после завтрака.
Я не привыкла жить одним днем, как он, и давно завела себе личную маленькую копилочку. Женщиной быть не просто – нужны деньги на косметику, маникюр и педикюр, парикмахера, маленькие радости, вроде срочно потребовавшегося усталому организму пирожного-картошка и многого-многого другого, о чем мужчины и понятия не имеют. От мужчины у меня было одно название и штамп в паспорте, посему рассчитывать нужно было только на сильную и трудоспособную себя.
Я и рассчитывала, каждую лишнюю копейку складывала в свою «кубышку» на онлайн-счет в мобильном банке, и периодически, когда совсем становилось трудно, заглядывала туда, чтобы посмотреть на накопленную сумму. Конечно, я знала сколько там, но залезть в кабинет банка и посмотреть на сумму счета меня всегда успокаивало и окрыляло. Наверное, так устроен человек. Деньги ведь давно стали для нас основой жизни, комфорта, защищенности. Это раньше просто было – вышел себе из пещеры, бросил в мамонта копье и вот тебе на три месяца еды и спокойствия. А сейчас все рублями измеряется – новая одежда, коммунальные услуги, еда, всяческие радости.
Муж о накопленных деньгах, разумеется, не знал. Если бы эта информация дошла до него, он бы только и делал, что стоял у моего подола с протянутой рукой, как маленький ненасытный ребенок. Я настолько разочаровалась в Саше в последнее время, что вообще не хотела с ним ни о чем говорить – не только о финансах, но даже о том, как мой день прошел.
Впрочем, муж и не спрашивал. Зато охотно рассказывал, какую они на озере щуку с пацанами поймали. Своей машины у Саши не было, обычно его возил на отдых закадычный друг. Мне же мужнина рыбалка вообще не сдалась, я речную рыбу на дух не переносила, не то, что готовить или есть. Саша сам что-то коптил, сушил и солил, сам ел и угощал друзей. Я же снова злилась от чешуи в ванной, которую после обработки рыбы, разумеется, никто не мыл.
Ссоры последнее время случались все чаще. Я начала настаивать, чтобы Саша нашел хоть какую-то мало-мальски оплачиваемую подработку. Но он предпочитал жить как котик, на всем готовом. Я уговаривала, кричала, плакала перед ним, но, наверное, и правда есть какая-то привычка в том, чтобы жить как лопух у забора. Амбиций у моего супруга не было совершенно, еда появлялась в кастрюлях и сковородках, словно по волшебству, посуда мылась, белье стиралось, развешивалось и даже по мере сил гладилось.
Саша разленился настолько, что даже мусор перестал выносить и в магазин ходить. Впрочем, инициатором больше не отправлять его за продуктами была скорее я. Потому что Саша, как ни шел, так покупал себе газированную воду, чипсы, совершенно не обращал внимания на акции, и вечно выбирал не те чистящие средства, которые были мне нужны. И это притом, что я всегда специально писала списки и даже с пояснениями. Но, как видно, мое мнение учитывать никто не собирался.
— Хлеб черный «Столичный», а ты купил «Бородинский». Я его не люблю и он дороже, ты же знаешь. Там тмин. — говорила я, разбирая пакеты несколько месяцев назад.
— Да какая разница! И такой пойдет! — откликался муж.
— Тебе все пойдет – и что за аренду и коммунальные я плачу, и что есть готовлю, и что полы мою. Приготовь ужин хотя бы, я с ног валюсь уже.
— Да не умею я готовить, ты прекрасно это знаешь.
— Ну, никто с этим умением не родился, все учились. В гугле же не забанили пока. Там полно пошаговых рецептов. Открываешь и делаешь.
— А жена мне тогда зачем?
— А мне зачем такой муж?
На этом разговор был закончен. Каждый, обидевшись, ушел в свой уголок квартиры – я в кухню, потихоньку готовить есть на вечер, супруг на свой любимый уютный диван. Саша был дитя горизонта – ему нравилось лежать. Он прекрасно осознавал, что я справлюсь со всем сама, не пропаду. Но по этому поводу мне вспоминалась старая, кажется турецкая поговорка – ведь если человек умеет плавать, то это не повод бросить его одного посреди океана. А Саша меня бросил. Океан жизни бушевал вокруг, и я боролась с волнами, потому что умела плавать, а он не хотел этого делать даже на лодке. Хотелось мужского плеча, поддержки, хотя бы благодарности.
А еще нужна была новая куртка на зиму, так как осень становилась все более студеной, ведь октябрь заканчивался, а ноябрь обещали холодным, снежным и ветреным. Решила, что завтра после работы поеду в магазин выбирать себе зимний пуховик. Да и сапоги пора бы новенькие присмотреть. Мои выглядят так, как будто в них семь гномов в семи шахтах по семь лет отработали. Вздохнув над невеселыми думами о вынужденных сезонно-гардеробных тратах, помешивала булькающее ароматное рагу.
Еще можно было найти дешевые перцы, кабачки, тыквы, дайкон. Последние привет уходящего щедрого лета – перцы были уже сморщенные, кабачки и баклажаны завядшие. Но я старалась готовить что-то овощное, пока то еще сравнительно дешево. Год этот выдался хорошим на урожай, цены радовали. В прошлое жаркое лето даже кабачки меньше ста рублей за килограмм было не найти, а сейчас они в сетевых магазинах и на ярмарках еще по пятьдесят лежали.
Утром проснулась, совершенно не чувствуя сил покорять этот мир. Пора уже выбрать мелодией будильника аплодисменты, чтобы в полной мере каждый раз ощущать подвиг подъема в шесть ноль пять. Быстро умылась, попила кофе, подкрасила тушью глаза, слегка подрумянилась и тронула прозрачным блеском губы. Благо, маршрутное такси приехало быстро, да и без особенных пробок по дороге обошлось. Конец сезона в магазине уже радовал приятным покоем. С самого утра было несколько пожилых посетителей, скупающих последние яблони и кусты по скидкам. Одна бабушка купила сразу семь гибридных роскошных пионов. Я бы тоже мечтала о своей даче, но эти мечты были столь призрачны, что я старалась отгонять их от себя, как назойливых мошек.
Отработав, отправилась в торговый центр за вещами. Ходила от павильона к павильону, примеряла понравившиеся модель пуховиков и обуви. То цена не устраивала, то модель. Нелегко быть женщиной, особенно когда ты очень худая. Последний год с меня слетело больше десяти килограммов, и теперь при росте под сто семьдесят я едва ли весила пятьдесят четыре.
Сама понимала, что излишне худая, но нагрузки и постоянная усталость лишали остатков аппетита. Я ела синичкиными порциями, а на работе и вовсе забывала про обед. Зато Саша за три года нашего брака поправился почти на двадцать и уже поменял весь гардероб из-за внезапно настигшей его полноты.
Машинально сунула руку в карман, где лежала карточка, и обнаружила пустоту. Карты, на которую я складывала деньги столько месяцев, не было. Заглянула в сумочку и там пусто. Холодея от догадки, наспех застегнула свою старенькую куртку, открыла приложение мобильного банка и обомлела – вместо накопленных двухсот тысяч в графе «Всего средств» мигало «два рубля двадцать две копейки». От слез поплыли стены торгового центра, и я даже пошатнулась. На меня с тревогой посмотрела проходящая мимо пожилая пара, и я неловко улыбнулась – мол, все в порядке. Но в порядке ничего не было.
Вышла из торгового центра, ежась от промозглого ветра. Моросил дождь вперемешку с мокрым ледяным снегом, и я мелкими шажками трусила к автобусной остановке, спеша домой. Саша был в квартире, судя по включенному телевизору. Лежал на диване с чипсами, насыпанными из цветной яркой пачки в большой желтенький, цыплячьего цвета контейнер.
— Саша, где деньги с карты? — не желая ходить вокруг да около, сразу спросила я.
— Твои сбережения я отдал матери, ей нужнее — Заявил безработный муж
Я пыталась вдохнуть и выдохнуть, но у меня словно ком в горле встал.
— Значит так. Ты сейчас же собираешь свои вещи, и едешь к своей матери или куда хочешь. Пошел вон! — я говорила свистящим шепотом, и, видимо, что-то было в моем лице такое, что дитя горизонта вскочил и поспешил ретироваться.
Кроме, как к маме идти ему, понятное дело, было некуда. Я сидела на диване, с которого только что встал муж, и едва не плакала. Обида разливалась внутри, мешая здраво и спокойно мыслить и рассуждать. Хотелось спустить горе-муженька с лестницы, осыпав его оскорблениями, но я слишком уважала себя пока, чтобы вытворить нечто подобное.
Когда муж ушел, раздался телефонный звонок. Звонила свекровь.
— Здравствуйте, Екатерина Ильинична. Как хорошо, что вы звоните. Сообщаю вам первой – я выгнала вашего сына и завтра подам документы на расторжение брака.
— Люда, что стряслось? Это из-за денег, которые он мне перевел сегодня? — голос свекрови был искренне взволнованным.
И я рассказала все, как было. Екатерина Ильинична долго молчала, а потом сказала:
— Тогда все ясно. Ты правильно поступила, моя хорошая. Не расстраивайся. Еще поговорим.
И повесила трубку.
А через минуту мне пришло оповещение из мобильного банка о возврате суммы на мой счет. Свекровь, в отличие от ее сыночка поступила порядочно. И спустя много лет мы будем с Екатериной Ильиничной на связи и в довольно теплых отношениях. Даже когда я снова выйду замуж, бывшая свекровь от всей души меня поздравит.
