После развода, посудница взяла дочь на работу в ресторан. А едва малышка подошла к иностранным спонсорам и спела песенку на их родном языке.
Рита принялась за мытьё огромной горы грязной посуды не в самом лучшем настроении. Радоваться и впрямь было особо нечему. И как она ухитрилась встрять в такое непроходимое жизненное болото? И где были её мозги? Нет, сначала мозги были, естественно, заблокированы наглухо так внезапно свалившейся на неё любовью. Вадим как-то разом накрыл её своим обаянием, предупредительностью и умением вести себя с женщинами. Чего греха таить, ей, никогда не бывшей роковой покорительницей мужских сердец очень льстило неожиданное внимание этого уверенного в себе и явно не обделённого женским вниманием парня. И что он в ней нашёл? Трудно сказать. Может быть, приелись девицы с нарощенными ресницами и ботоксом, а может быть, он действительно тогда искал чего-то настоящего, не рекламного, не растиражированного вездесущими стереотипами.
Предложение жить вместе Рита тогда восприняла как невесть откуда свалившееся на неё чудо. Что и говорить, об официальном оформлении отношений она в пылу влюблённости даже не заикнулась. Да и к чему это? Прошлый век, отжившие привычки. Но как оказалось, прошлый век имел на всё свой железный резон. По крайней мере, если штампом в паспорте он и не давал стопроцентной гарантии благополучного брака, то, по крайней мере, худо-бедно защищал супругов в случае развода. Была хоть какая-то возможность отстаивания своих имущественных прав. А у неё… Что теперь у неё с её великой любовью? Съёмная квартира, да десятилетняя Аринка на руках с необходимостью проведения срочной и дорогостоящей операции. Ох, и как занесло девчонку тогда на эту акацию с её тонкими хрупкими ветками? Как же, наслушалась маминых воспоминаний о том, что они жевали в детстве ароматные сладковатые цветы. Вот и пожевали…. Теперь в итоге неправильно сросшийся перелом и хромота с прямой угрозой перерастания в постоянную, если операция не буден сделана сейчас, пока детские косточки ещё растут и формируются. Рита терзала себя, упрекая и за роковой рассказ о своих детских забавах, и за нерешительность в вопросе официального оформления брака с Вадимом. Чего она так боялась, всегда откладывая этот разговор? Потерять Вадима? Она и так его потеряла, не выдержав конкуренции с новым его менеджером Эллой, барышней весьма недурной, столь же неглупой и независимой. Уж она-то своего не упустит, перестрахуется по всем направлениям. А она, Рита, со всех сторон аутсайдер: дом Вадима, прав на него она не имеет, денег на адвокатов, чтобы, подтвердив отцовство, высудить алименты тоже. Ничего она не добилась своим страхом и соглашательством. Уйди Вадим раньше, она, может быть, и не потеряла бы свою профессию, начала бы работать, глядишь, стояла бы сейчас на ногах. А так… Кому из работодателей нужен диплом двенадцатилетней давности? Разве что Жоре, давшему ей работу мойщицы посуды в своём ресторанчике, поскольку ему кажется, что весь персонал у него должен быть с претензией на умственных работников. При мысли о Жоре неприятно засосало под ложечкой. Своё прозвище – Кошак, он заработал у друзей неудержимой и постоянной тягой ко всем существам женского пола, находящимся в его поле зрения, свойственной обычно котам в период их весеннего любовного гона. Правда, в отличие от милых животных, у Жоры гон носил перманентный характер и не ослабевал ни в какое из времён года. Он и Риту постарался охватить своим липким вниманием, но, встретив решительный отпор, только презрительно цыкнул: «Не мни о себе слишком много, не одна ты тут фифа такая», и мгновенно переключился на проходящую мимо официантку. У Жоры Кошака было одно, неоспоримое перед всеми остальными бабниками преимущество: он был незлобив и непринципиален, так что, не встретив взаимности, никогда не тратил времени на домогательства и месть.
Рита покосилась на Арину, изучавшую красочный учебник испанского языка, сидя за столиком вечно снующего по делам администратора. Нет, кое в чём ей всё-таки повезло. Начальство разрешает брать дочь с собой на работу и даже добрейший шеф-повар Михаил Кузьмич потчует девочку в отсутствие шефа разными вкусностями собственного приготовления. Кузьмич был ещё одной жизненной находкой Риты. Отчаянно скучая по внукам, увезенным своими родителями в далёкие благополучные капиталистические страны, шеф-повар прикипел сердцем к чужой малышке и изобретал для неё настоящие кулинарные шедевры. Арина, смеясь, поглощала, то яичные шхуны с алыми парусами из помидорных долек, то сырную закуску в виде мышек, то салат, украшенный смешным поросёнком из колбасы. Взамен Арина, рано проявившая способности к языкам пела Михалу Кузьмичу испанские песенки и учила его считать по-испански до десяти. Кузьмич очень старался, но кроме «уно, дос, трес», был в состоянии запомнить только «очо», так что их считалки звучали всегда как «раз, два три, восемь». Сейчас Кузьмич колдовал над десертом по случаю прибытия важных иностранных гостей и Арина была погружена в цветистые хитросплетения испанских слов.
Гора посуды незаметно подошла к концу. Вынимая последнюю тарелку из посудомоечной машины и предвкушая короткий передых с чашкой кофе, Рита неожиданно услыхала какой-то шум и увидела Жору, оживлённого, необычно приветливого, ведущего в зал целую компанию темноволосых кареглазых мужчин, весьма деловитых и безупречно одетых.
Инвесторов завлекает, поганец, — процедил сквозь зубы неизвестно откуда взявшийся Кузьмич, — Тьфу, холера окаянная!
— Это Вы им свой фирменный «Тирамису» готовили?, — поинтересовалась Рита.
— Им, кому ж ещё, — проворчал шеф-повар, — Жорик надеется, что на сытый желудок ему от их денежек кусочек пожирнее отвалится.
— Что ему, своих мало?, — усмехнулась Рита, — Ресторан на бойком месте, людей полно, возле просудомоечной машины стою, как у мартена.
— Мало, — Кузьмич сдвинул брови ещё крепче, — Девки, они знаешь, денег требуют, и немалых.
— Знаю, — грустно отозвалась Рита, вспоминая подаренные Вадимом Элле золотые швейцарские часики, способные оплатить не одну такую операцию, которая необходима была Арине..
Тем временем гости расселись за столиком и завязался оживлённый разговор, в котором переводчиком выступал один из гостей, умеющий неплохо говорить по-русски.
– Мама, мама, — услышала Рита горячий шёпот дочери, — Они говорят по-испански! Я уже многое понимаю, мама! Я даже поняла, что они приехали из Аргентины!
– Ну ты даёшь, — поразилась Рита, — А может, это тебе их переводчик помог?
– Я понимаю ещё до того, как Хосе всё переведёт, — насупилась Арина, — Да и переводит он не всегда дословно, я только ещё не могу понять, почему.
«Потому что у каждого в этом деле свой интерес», — чуть было не брякнула Рита, но вовремя спохватилась.
– Мам, я опять за свой столик пойду, — Арина дрожала от переживаемого волнения, — Когда ещё удастся живых аргентинцев послушать.
Беседа шла своим чередом. Жора был угодлив, иностранцы оживлены и Рите даже стало досадно, что он пытается выудить деньги у таких славных парней, явно не рассчитывая принести им взаимную выгоду. Десерт Кузьмича прошёл на «ура», иностранцы цокали языком и поднимали вверх большой палец, выражая полное одобрение. Живой их темперамент рвался наружу, нарушая деловую сдержанность и вот уже один из гостей, подняв бокал, начал напевать первые такты «Кумпарситы».
Внезапный поймал звонкий девчачий голос поймал заданный ритм и Рита с удивлением увидела Арину такой, как не видела её ещё никогда. Глаза девочки горели незнакомым огнём, брови сложились в трагическую складку, движения рук были страстны и порывисты, отчётливо выражая пока ещё неведомую ей взрослую страсть. Пела Арина с большим чувством, но активно двигаться не решалась, осознавая свою хромоту.
«Бедная моя девочка, как же ей наверное хочется станцевать это страстное аргентинское танго», — еле сдерживая набегающие слёзы думала Рита, не замечая, как аргентинцы сначала притихли, потом оживились и последние слова «Кумпарситы» утонули в их восторженных восклицаниях и аплодисментах. Но Жора сориентировался мгновенно. Едва стихли овации, он вскочил, раскланялся, прижимая руку к сердцу и представил Арину как свою родную дочь, живо интересующуюся испанским языком и обожающую латиноамериканские песни.
– Правда, у нас с ней есть одна проблема, — добавил он, бережно обнимая девочку рукой, — девочке нужна дорогостоящая операция и наш проект, в первую очередь, имеет своей целью получить средства на восстановление и реабилитацию как Арины, так и других детей с такими же проблемами.
От подобной наглости Рита онемела и не успела вымолвить ни слова, прежде, чем выросший перед ней вместе с Ариной Кошак угрожающе прошипел:
— Не смей произносить ни слова! Чуть вякнешь – выброшу на улицу, предварительно прополоскав в посудомоечной машине!
— А я хорошо спела, мамочка? Им кажется понравилось!, — прижимала руки к горящим щекам Арина, не замечая маминого волнения
— Да доченька, ты у меня просто молодец, — прошептала Рита, наклоняясь за упавшей салфеткой и пряча полные слёз глаза и от дочери, и от поглядывающего в её сторону Жоры и от окончательно насупившегося Кузьмича.
Деньги на свой ресторан Жора, конечно же, получил. Он не ходил, а носился, оживлённо посвистывая предвкушая будущие радости жизни. У Риты же, напротив, на душе добавился ещё один камень. Не было ей места среди всех этих хватких, настырных дельцов, не гнушающихся никакими средствами и думающих исключительно о своей выгоде и о своих интересах.
«Что ж это мне везёт-то так?», — думала она, расставляя по местам бесчисленные тарелки: »Что муж, ну или почти муж, что работодатель. У обоих ни принципов, ни порядочности, один только голый расчёт да тяга к слабому полу. Или это со мной что-то не так, раз вместо нормальных людей я всё время нарываюсь на подобных типов. А может быть они, эти нормальные и выродились уже вообще? Вымерли как динозавры или мамонты в силу изменения среды обитания?» Ответов на эти вопросы не было, денег тоже и только весёлая, несмотря на все свои проблемы, Аринка была для Риты отрадой и успокоением.
Так прошло несколько напряженных месяцев. Рита работала с утра до ночи, хирурги торопили, растущая плата за жильё съедала последние крохи, а Жора, сорвав с помощью Арины куш, не соизволил выплатить её матери даже небольшие премиальные.
В один их погожих дней Рита, чтобы рассеять тоску и отчаяние, сжимавшие клещами горло, решила повезти Арину в городской парк. Дорога была неблизкой, пришлось проехать почти полгорода, но прогулка стоила того. Крутились разноцветные аттракционы, солнце заливало своими лучами цветущие клумбы, а чёрные австралийские лебеди кружили у берегов небольшого пруда, выпрашивая угощение. К слову сказать, они оказались не единственными любителями лакомств, Громко и отчаянно цокая, по ветвям запрыгали огненно-рыжие белки, завидев своими зоркими глазками в руках у девочки пакетик с орешками. Белки оказались совершенно ручными. Они спускались по стволам прямо к рукам и аккуратно брали орешек, смешно вытягивая при этом мордочки, потом стремительны взмывали вверх, съедали его и сразу же возвращались за добавкой. Пакетик пустел, Рита с Ариной смеялись от души, любуясь симпатичными зверьками и поэтому, когда за их спинами бархатный баритон запел на испанском, вздрогнули от неожиданности и резко обернулись.
Это оказался Хосе, мягко улыбающийся и приподнимающий в приветствии лёгкую шляпу.
— Как поживает очаровательная маленькая сеньорита?, — вежливо осведомился он, выговаривая слова с небольшим акцентом, — Я очень рад, что такой прекрасный день стал ещё прекраснее, благодаря нашей встрече.
Рита улыбнулась и ответила на приветствие кивком головы. Дальше гулять отправились они уже втроём.
— А откуда Вы так хорошо знаете наш язык?,- Рита решила поддержать разговор нейтральным вопросом.
— Я здесь учился когда-то, потом уехал домой, в Аргентину. А когда наша корпорация стала расширять международные связи, моё знание языка оказалось очень кстати, — улыбка Хосе была обезоруживающей, — Ваша дочь правильно делает, что учит языки, это ей обязательно пригодится в будущем.
— Ну, об этом она пока что совершенно не думает. Ей почему-то нравится испанский и… и всё. К тому же, он ей очень легко даётся.
— С таким предприимчивым отцом испанский ей уже пригодился. Кстати, почему Вы гуляете без него в такой замечательный день?
— С отцом…, — Рита задохнулась от обиды и гнева, — Да знаете ли Вы, что её отец… Впрочем какое Вам дело до её отца? А Жора… Жора вовсе ей никакой не отец, я просто мою посуду в его ресторане.
— «Что я делаю?», — мысленно спохватилась Рита: «Что я наделала? Кошак теперь меня вышвырнет на улицу! Он ни за что не простит такой чудовищной поступок!». Но исправлять что-либо уже было поздно. Затаённые обиды взяли верх над осторожностью и теперь озадаченный Хосе, нахмурив брови, попросил разъяснить ситуацию. Деваться было некуда и Рита, запинаясь и мучительно переживая, вкратце рассказала всю свою невесёлую историю. По окончании повествования мужчина пришёл в крайнее возбуждение. Глаза его гневно сверкали, руки сжимались в кулаки, от волнения он перешёл на испанский, говоря что-то горячо и темпераментно, то и дело повторяя слова «ментиросо» и «десонраза».
— Что он говорит?, — спросила Рита у дочери, окончательно запутавшись в этом бурном потоке незнакомой речи
— Он ругается, очень сильно ругается, — Алина смотрела серьёзно и вдумчиво, — А Жору называет вруном, а папу бесчестным человеком и не понимает, как вообще так можно поступать с женщинами и детьми. Бросать их одних, полностью прекратив общение…
Постепенно Хосе взял себя в руки и снова перешёл на русский:
— Я очень сочувствую Вам в Вашему горю, Рита, — голос его был всё ещё слегка напряжён,- Но я очень рад, что мы с Вами сегодня встретились.
— А я не очень, — честно призналась Рита, — Теперь мой хозяин останется без аргентинских денег, а я без работы.
— Вам я, скорее всего, тоже смогу помочь. Хотя я финансами не распоряжаюсь. Это полномочия моего сводного брата Мигеля. Он, как законный сын имеет на это право, — в голосе Хосе усилилось волнение, невольно выдающее сложности аргентинских матримониальных взаимоотношений, — Я просто нахожусь у него на службе, но я знаю Мигеля. Он справедлив и умеет быть благодарным тому, кто ему помог. В данном случае Вы предотвратили его дальнейшие бесполезные траты, поскольку из Вашего рассказа я вижу, что Ваш работодатель – совсем не тот, кого из себя выдаёт. Я попрошу Мигеля помочь Вам и с работой, и с лечением дочери. Такие замечательные девочки не должны страдать из-за подлости и корыстолюбия взрослых.
С этими словами он взял Арину за руку и пошёл провожать их до самого дома.
Утром Рита прибежала на работу пораньше, чтобы забрать свои вещи. Кузьмич был уже на месте. Выслушав сбивчивый Ритин рассказ, он только крякнул, одобрительно потер руки и выдал:
— Ну, теперь наш Кошак получит по полной. Небось, и ресторан продавать придётся. Денежки-то их он уже, небось, профукал на свои хотелки. А тебя твой благородный ЛуисАльберто не обманет, как думаешь?
— Думаю нет, не обманет Только его зовут Хосе, — покачала головой Рита.
— А-а, одна холера, — махнул рукой Кузьмич, для которого вся Латинская Америка намертво слилась в образы некогда просмотренных мексиканских сериалов , — Главное, чтобы Аринке помог. Ты хоть навещать старика будешь?
— Буду обязательно, — Рита чмокнула Кузьмича в щетинистую щёку, — Аринка Вас же так и не доучила испанскому счёту.
Мигель и правда оказался человеком справедливым. Через пару дней к Рите заехал Хосе и привез огромную плюшевую собаку и хорошие новости.
— Рита, мы предлагаем тебе место в нашем офисе. Ничего сложного: будешь принимать звонки, заваривать кофе, отправлять корреспонденцию. Пока так, потом, если всё пойдёт, придумаем что-нибудь ещё. Я думаю, ты вполне справишься и даже сможешь снять квартиру получше. Операцию дочери Мигель тоже оплатит, так что давай, собирай обследования и договаривайся с врачами.
— А зачем Мигелю так обо мне заботиться?, — недоверчиво спросила Рита, не привыкшая, чтобы кто-либо принимал близко к сердцу её проблемы.
— О, славянская натура, у вас всё так сложно и так глобально, — покачал головой Хосе, — Всё очень просто, Рита. С твоей помощью брат избежал пустых затрат и даже получил некоторый козырь. Теперь он может потребовать у нынешнего хозяина возместить затраты и выплатить штраф за нецелевое использование вложений. Судя по всему, денег у нынешнего владельца на это нет и придётся рассчитываться рестораном. Таким образом Мигель получает выгодное приобретение, а ты – своё вознаграждение за помощь и содействие. Теперь у тебя сомнений нет?
— Нет, — задумчиво ответила Рита, — С этой стороны я положение вещей как-то не рассматривала. Вы другие, Вы мыслите как-то иначе.
— Это не всегда плохо, — улыбнулся Хосе,- А теперь мне пора.
Когда за Хосе закрылась дверь, Рита опустилась на стул, обуреваемая странными чувствами. Ей очень нравился этот привлекательный мужчина с открытой и чуть грустноватой улыбкой, его помощь была так своевременна и необходима, но намечающаяся перемена пугала своей неизвестностью, а предыдущий опыт не давал питать радужные надежды.
— Ладно, хватит пустых раздумий, — наконец оборвала себя она, — Завтра выходить на новое место, готовить Аринку к операции, а я размечталась. Надо дело делать, тогда и мыслей будет меньше.
На новом месте Рите понравилось. Окружающие были приветливы, обязанности посильны, в офисе даже нашлись соотечественники. «Надо будет просить Аришу давать мне уроки испанского»,- к концу дня подумала Рита: «И самоучитель по дороге не забыть бы прикупить. Добро пожаловать, Маргарита Сергеевна, в новую незнакомую жизнь.»
Через неделю Аришку положили на операцию. Хосе навещал её вместе с Ритой и всё чаще она замечала в глубине его тёмных бездонных глаз странное выражение, в котором одновременно соединялась задумчивость, небольшая грустинка и какой-то затаённый скрытый огонь.
Месяцем позже они уже везли девочку домой. Впереди ещё был сложный период реабилитации, но хирурги хором уверяли, что никаких неприятных неожиданностей ситуация не предвещает. У дома их встретил Кузьмич, сгрёб Аринку в охапку и пытаясь удержать и её, и трёхэтажный бисквитный торт, специально созданный им по такому случаю, потащил свою драгоценную ношу в квартиру. Хосе и Рита остались в машине.
— Замечательный старик, — произнёс глядя ему вслед Хосе, — Мигель считает его уникальным профессионалом и таким же уникальным человеком. Я тоже.
— Да, Михаил Кузьмич — это настоящий подарок на пути любого человека. Нам он совсем родным стал.
— Только он?, — Хосе вдруг пристально посмотрел на Риту, а она смешалась и опустила глаза.
— Рита, — голос Хосе был очень серьёзен, — Наверное, пришло время сказать. Вы с Ариной тоже давно стали мне нечужими. Я полюбил девочку и мне очень небезразлична ты. Я не могу обещать тебе золотые горы или хотя бы тот уровень жизни, который мог бы обеспечить отец Арины. Я всего лишь служащий кампании своего брата, права на наследование я в силу целого ряда причин не имею. Но я имею другое. Я никогда не оставлю ни тебя, ни её в бедственном положении. Я хочу, чтобы ты ответила себе на вопрос: смогла ли бы ты полностью впустить меня в свою жизнь и прожить её вместе со мной?
— Я думаю, да, чуть слышно ответила Рита, не решаясь поднять глаза.
— Ну, тогда мы сейчас пойдём праздновать не только Аришкино возвращение, но и нашу помолвку, — решительно заявил Хосе, выуживая откуда-то из-за сиденья огромный букет чайных роз
