Пряmала еду, побаuваясь невесmку
— Из отдельной тарелки она не ест! А потом из общей ковыряет! Катюша однажды заметила, теперь через раз ест, ты же знаешь, какая она привередливая в плане еды и брезгливая! Я же не могу выбрасывать еду только потому, что твоей маме не хочется с нами за столом сидеть и отдельно в своей комнате есть! Может тебе поговорить с ней?
— Валюш, я и сам хотел об этом с тобой поговорить! Несколько раз я уже с матерью такую беседу заводил! Вот только она начинает плакать, говорить, что ничего не трогала.
Из открытых источников Яндекс
— Дааа, вот уж не думала, что такую обжору в дом возьмём! — сетовала Ольга Ивановна каждый раз, когда молодая невестка садилась за стол.
— Брось, мать! И так девка вздрогнуть при тебе боится, ты еще ее куском взялась попрекать, — заступился за невестку муж Ольги.
— Ну так что ж я могу поделать! Если я таким куском семью накормлю, а она одна «уговорила»! Небось привыкла в родительском доме не щелкать клювом. Там-то народу — прорва! Не успел схватить – уже все съели, не так ли, Валя?
Валя, ее невестка, жена старшего сына, была девушкой тихой, робкой, жутко стеснительной. Свекрови она пыталась понравиться, но та решила, что раз самой доставалось в молодости от матери мужа, то и она станет строгой свекровью. Потому на молодой девчонке и отыгрывалась. Пыталась вывести ее на эмоции, заставить плакать, злиться или, что лучше всего – огрызаться. Тогда Ольга могла беспрепятственно изводить жену сына и поливать ее грязью. Но так, как назло, молча сносила все издевки, не реагировала на гадости, не плакала и уж тем более не дерзила. Ольга перепробовала все уловки, но результата не было.
Глядя на это, ее муж однажды не выдержал и сказал:
— Ох, дождешься ты, Ольга! Попомнит тебе сноха в будущем! Как ты ее сейчас куском попрекаешь, так и она тебя попрекнет! Хорошо, если вообще кормить будет! Не пилила б ты сук, на котором сидеть придется! Другая мать рада была бы, что сыну такая девушка попалась! А ты будто злишься и завидуешь тому, что они такие дружные. Все между ними клин вбить хочешь! Бросай ты это! Ведь не всегда она молодой невесткой будет. Придет время и ей становиться в доме хозяйкой, а тебе от нее зависеть! Не вечны мы! Опомнись!
Женщина слова мужа всерьез не восприняла и еще несколько лет, пока сын и невестка жили в их доме, продолжала изводить ее и издеваться. В ход шли возможные издевки. Но больше всего любила свекровь оговаривать аппетит невестки. Особенно когда та ждала первенца и просила мужа купить что-то особенное или пыталась похудеть после родов.
— Вот удивительный ты человек, Валентина! Вроде на диете сидишь! А при этом вон каким толстым слоем масло на хлеб мажешь! Я бы столько на три куска размазала!
После таких слов невестка и вовсе откладывала наполовину намазанный бутерброд.
В другой раз свекровь находила возможность «уколоть» сноху тем, что той не помогала ни одна диета.
— Вот смотрю я на тебя, Валентина и не понимаю. Вроде за столом ничего не ешь, а как была колотушка, так и осталась! Уж не по ночам ли ты к холодильнику наведываешься? Надо нам, наверное, замок на него вешать!
— Прекрати, мам! – не выдержал однажды сын.
— А что я такого сказала? Я помочь хочу! Раз у нее своей силы воли нет, надо другие способы использовать!
Муж только головой качал, глядя на такое поведение жены. Предупреждать ее он больше не решался, так как не видел в том никакого смысла.
Вспомнила она о предупреждении мужу тогда, когда его уже и в живых не было. Да и сама Ольга Ивановна была в солидном возрасте. Настолько солидном, что не могла жить одна. Пришлось сыну и снохе забирать ее в свой дом.
Валя вышла замуж за Петра будучи совсем молоденькой девочкой, в шестнадцать лет. В семье кроме нее было еще восемь детей, почти все девочки. Как часто говаривал ее отец:
— Дочь – товар ненадежный! Вырастил, собрал приданое и поминай как звали!
Прокормить большое семейство было делом нелегким. Чтоб облегчить себе эту задачу, отец выдавал дочерей замуж, едва тем исполнялось пятнадцать или шестнадцать. Валя, не видевшая ничего хорошего в родительском доме, надеялась, что ей попадется любящий муж и добрая свекровь, которая станет ей второй мамой.
Для этого девушка готова была приложить все усилия. Хотя и так от природы была человеком мягким и добросердечным.
К сожалению, надежды Валюши сбылись лишь частично. Муж ей действительно достался добрый и любящий, чего нельзя было сказать о свекрови. Женщина начала изводить молоденькую сноху едва ли не с первых дней. и сколько бы не старалась Валя понравиться матери мужа, ситуация не менялась!
— Петь, ну что я делаю не так? Почему твоя мама со мной так плохо обращается?
— Ее по молодости так же изводила моя бабушка, папина мама. Видимо она усвоила урок – раз тебя обижали, то и ты передай эту эстафету ненависти! Не волнуйся, родная! Совсем скоро меня переведут работать в город и мы будем своим домом жить. А там уж тебя никто не обидит! Там ты сама хозяйка будешь!
Через некоторое время молодое семейство переехало в свой дом и Ольге Ивановне пришлось прекратить изводить сноху. Ездить в деревню в гости она отказывалась, а к себе свекровь звала редко. Та вечно приезжала и всем была недовольна.
Владелец Ольга Брюс
Прошло много лет. Отец Петра заболел и умер, вести хозяйство и содержать большой родительский дом матери одной было не под силу.
На семейном совете было решено забрать мать к себе. Несмотря на то, что в семье родилось трое детей, место для бабушки в большом доме нашлось. Валентина ни слова против не сказала, хотя и могла заартачиться, помня отношение свекрови к ней.
Первое время Ольга Ивановна «прощупывала почву» — провоцировала сноху, отпускала злые шуточки и язвила. Дети, которые от мамы никогда ничего плохого про бабушку не слышали, не могли понять, за что бабушка так с мамой.
— Баба Оля, а зачем ты маму обижаешь? Она ведь тебе ничего плохого не сделала? – спросил однажды за ужином младший сын Ольги и Петра.
— А разве я ее чем обидела? – сделала удивленное лицо бабушка.
— Ну ты же папе говоришь, что она плохо готовит, что тебя после ее стряпни на скорой увезут! Я все слышал! Но мама готовит очень вкусно!
Ольга Ивановна смутилась и быстро нашла предлог уйти в свою комнату. С тех пор она перестала открыто осуждать и обсуждать сноху.
Прошло еще несколько лет.
Семья жила в достатке. Нельзя было сказать, что хватало на все «хотелки», но не голодали и не бедствовали. За прошедшие годы Ольга Ивановна заметно сдала. Стала хуже ходить, появились некоторые странности в поведении. Например, она категорически отказывалась садится есть за общий стол. Так как в семье было принято за ужином и завтраком собираться за одним столом, бабушкино поведение удивляло и вызывало немало вопросов. Мама относила бабушке в комнату еду на подносе. Но та всегда отказывалась, говорила, что не голодна.
Кроме того, внуки заметили еще одну странность. Буквально минут через десять – пятнадцать, как семья заканчивала ужинать и расходилась по своим делам, бабушка тихонько шла на кухню и ела из общей сковородки. И затем сдвигала остатки так, будто она ничего не трогала. Либо прямо половником суп из кастрюли загребает. Но стоит ей услышать шаги, как она все бросает и отходит к окну, будто там и стояла всегда.
При этом, никаких проблем с едой в доме никогда не было. Холодильник всегда полон, бери, что хочешь. Даже детей Валентина не ругала, если они перехватывали вкусняшку перед обедом. А уж свекрови-то и подавно слово никто бы не сказал.
Однако, когда дети поняли, что бабушка ест из общей кастрюли и сковороды, стали жаловаться родителям. Пришлось Валентине провести беседу с мужем.
— Петь, ну это не дело! Из отдельной тарелки она не ест! А потом из общей ковыряет! Катюша однажды заметила, теперь через раз ест, ты же знаешь, какая она привередливая в плане еды и брезгливая! Я же не могу выбрасывать еду только потому, что твоей маме не хочется с нами за столом сидеть и отдельно в своей комнате есть! Может тебе поговорить с ней?
— Валюш, я и сам хотел об этом с тобой поговорить! Несколько раз я уже с матерью такую беседу заводил! Вот только она начинает плакать, говорить, что ничего не трогала. И вообще, больше в этом доме на кухню носа не покажет! Мол, не хочет, чтоб ее куском попрекали!
— Так разве ее хоть когда упрекнул кто?
— Вот и я о том! Только ничего я ей доказать не смог! Видимо придется готовить теперь ровно на один прием пищи. И оставлять в кастрюле и сковороде ровно столько, сколько она сможет съесть.
— Ага! И после ужина час на кухню не ходить, чтоб не спугнуть свою мать, — грустно пошутила Валентина.
Ее подобное поведение свекрови обижало и беспокоило. Ведь за столько лет они так и не подружились, хотя Валя была снохой, о которой другие и мечтать не могли. Хозяйственная, вежливая, покладистая. Дом вела хорошо, детей воспитала, о муже заботилась. Да и о себе не забывала – была очень привлекательной и моложавой для своих лет.
Но Ольге Ивановне угодить так и не смогла.
С каждым днем ситуация с едой становилась все хуже. Однажды Валентина приготовила на ужин курицу. Зная о странностях свекрови, решили ей на сковороде оставить ножку и гарнир. Через полчаса после того, как семья поужинала, старушка прошмыгнула в кухню, а затем – бегом в свою комнату. По пути она едва не сбила с ног среднюю внучку, которая успела заметить, что бабушка зажала в одной руке куриную ногу, а в другой – кусок хлеба.
Так как странности стали выходить за пределы нормы, Пётр решил показать мать специалистам.
Сложнее всего оказалось уговорить мать поехать к врачу.
— Я себя прекрасно чувствую! Зачем мне в больницу!
— Мам, ты плохо питаешься! Постоянно отказываешься, аппетита нет, я волнуюсь! Может тебе какая-то особая диета нужна! Или специальное питание. Есть же для деток – малоежек специальная еда. Может тебе такая нужна!
— Я ребенок, что-ли, по-твоему? Нет! Никуда я не поеду!
— Мама! Это не обсуждается! Я хочу убедиться, что ты здорова!
Путем длительных переговоров удалось убедить мать пройти обследование, в ходе, которого ни один врач не выявил никаких аномалий или отклонений. Даже психотерапевт не заметил ничего подозрительного. А странности в поведении списал на особенности характера.
— Скажите, а раньше ваша мама ничего подобного не выделывала?
— Нет. Но мы жили всегда далеко, не так часто виделись. Но за то время, пока она у нас живет, это не первая странность и все касаются еды. Будто у нее «пунктик» какой-то.
-Значит, постарайтесь либо смириться с ее странностями, либо мягко намекнуть ей о них.
— Намекать я уже пытался. Обижается и не признается!
— Может ее обидел кто-то и она так защищается?
— Вряд ли! У нас семья дружная! Ее все любят. Даже эту странность ей простить готовы. Уже подстроились под нее. Никто ей точно ничего не говорил плохого. Просто мы понять н е можем – это ее бзик или уже старость подкрадывается!
— Смогу точно сказать – голова у нее светлая, здоровая. А вот особенности характера я не знаю, — улыбнулся врач.
Со временем со странностями бабушки относительно еды смирилась даже самая брезгливая внучка.
Прошло еще два года. Бабушка умерла и после похорон Петр с женой решили устроить в ее комнате генеральную уборку. Что – то выбросить, что-то поменять и в итоге сделать ремонт. За то время, пока Ольга Ивановна жила в комнате, она запрещала делать ремонт и даже убираться. Чуть ли не до последнего дня сама подметала и мыла пол, хотя в доме давно был робот пылесос. Кроме того, она никого не пускала на свою территорию.
Когда во время уборки Петр поднял матрац на кровати, его ждал очень неприятный сюрприз. Вся кровать и пространство между ней и стеной было завалено фантиками, засохшими корками хлеба, обломками куриных костей, огрызками вафель. Видимо не один год бабушка, словно бурундук, таскала в свою «норку» запасы и там их тихонько ела.
Увидев это, Валентина несколько минут просто стояла и не могла вымолвить ни слова. А затем села на стул и горько заплакала.
Петр не мог понять, что же стало причиной слез, решил дождаться, пока жена сама не успокоится.
Наконец, Валентина немного пришла в себя и рассказала — незадолго до смерти Ольга Ивановна сама затеяла с ней разговор:
— Вот сколько лет живу у тебя, Валя, столько лет жду, что ты меня либо в инвалидный сдашь, либо кормить не будешь!
— Почему же, Ольга Ивановна? Я же вас никогда ничем не обидела!
— Вот то-то и оно! Ты меня ничем, а вот я тебя по молодости крепко обижала! Помню, муж меня предупреждал, что отольются мне твои слезы. Когда он умер, я была уверена – вы меня к себе не заберете. Так и оставите одну помирать в доме. А потом ждала, когда ты мне припомнишь все то зло, что я тебе сделала. Только вот ты оказалась куда лучше меня. Ты зла не помнила! И жила я у вас, как на курорте. Хоть и боялась, что куском будете попрекать или кормить перестанете.
— Вот значит, почему она таскала еду в комнату, боялась, что мы ее кормить не будем, — закончила Валентина свой рассказ.
— Жалко ее! Столько лет жить в страхе! А могла просто радоваться за нас, жить в свое удовольствие! Как же страшно все это! – сказал Петр, присаживаясь рядом с супругой.
— Да, и мне ее жалко! Ведь она и сама себе не рада была. Я помню, как она еще по молодости призналась, что иногда понимала, что делала мне больно. Но ничего не могла с собой поделать.
